Петр Мамченко - Приди, приди возрождение
— А, это вы из-за барьера? Простите меня, пожалуйста, я не знал, что он такой хрупкий!
— Хрупкий? — Товаши аж подпрыгнул от возмущения. — Хрупкий?! Да он техники А-класса держит! Он… он…
Мастер замер с открытым ртом, только сейчас поняв, что мы попали в мастерскую через дверь. Которой положено было быть намертво запечатанной.
Пока мастер изображал из себя свежепойманного карпа, помощник, тот самый, который собирался выбросить взрывную печать из мастерской броском куная, наконец, пришёл в себя и всё же закрепил на поясе тот самый кунай. Для предсказания дальнейших действий не надо было использовать Шаринган. Шиноби спокойно подошёл, и хорошенько крутанул Наруто за ухо.
Узумаки умудрился не издать ни звука. Хотя, это и неудивительно, уж его-то в селении лупили на порядок чаще, чем любого другого, даже самого шкодливого ребёнка. Не лучший способ научиться терпеть боль.
Следом за Наруто, помощник попытался провернуть тот же трюк со мной — но я быстро убрал ухо от загребущих пальцев. Парень встретился со мной взглядами, некоторое время полюбовался Шаринганом, и всё же отказался от своей идеи. Не то, чтобы меня сильно пугала возможность наказания, я в любую минуту был готов изобразить колобка: «Я от мужей уходил, я от Анко ушёл, а от тебя, жалкий чунин, и подавно уйду!».
Мастер уже очнулся, перебрался к двери, и оглядывал некие знаки, с помощью которых, похоже, и ставил барьер:
— Нет, это просто невозможно… Как можно отключить его снаружи?! На это даже сенсей был не способен. Эй вы, балбесы! — Ага, это он нам? Нет, предпочту считать что помощникам. — Как ты это провернул? Отражающий барьер снаружи отключить невозможно! Знаки не повреждены, энергия есть… Как у тебя это получилось?
Ну и почему все смотрят на меня? Шаринган — не панацея, между прочим, смотрю я на эти фуин-завитушки, и никакого смысла не улавливаю. Ну, разве что могу подтвердить, что чакра в завитушках осталась.
— Думаю, это не у меня получилось. — Я кивнул в сторону Наруто, угрюмо потирающего пострадавшее ухо. — Вообще-то, одноклассник попросил меня свести его со специалистом, чтобы выяснить, проявится ли в нём улучшенный геном его клана. Разрешите представить — Узумаки Наруто.
Товаши замер. Затем быстро шагнул и выхватил у Наруто бумажку с не сработавшей взрывной печатью. Несколько минут пристально её осматривал, и едва ли не обнюхивал.
То, что произошло дальше, лично меня поразило до глубины души. Жёлчный, вечно всем недовольный мастер отбросил бумажку и встал по стойке смирно. По непривычно счастливой физиономии Товаши текли слёзы. Затем он медленно и очень уважительно поклонился:
— Меня зовут Товаши Широ. Для меня великая честь познакомиться с вами, Узумаки-сама!
* * *За два года моей жизни в этом мире, я давно привык к некоторым культурным особенностям здешних людей. В частности, отношения между людьми здесь были близки к восточному варианту, хотя многие мои знакомые имели откровенно европейскую внешность. Здесь каждый человек имел свою гордость. Лавочник гордился производимым товаром, шиноби — своим рангом и миссиями, даже самый незначительный человек имел возможность хоть чем-то гордиться. Так что поклон и самый уважительный суффикс мальчишке от человека, годящегося ему в отцы — явление не рядовое.
Даже жаль, что шиноби учат держать эмоции под контролем, прежде, чем я сам опомнился, лица помощников уже превратились в бесстрастные маски, и мне оставалось довольствоваться только выражением бесконечного охренения на лице самого Наруто.
— Но не думай, что я буду каждый раз кланяться тебе, и называть — сама! — Выдал мастер, ехидно ухмыляясь. Не знаю, как остальным, но мне даже немного полегчало, всё же, Товаши не рехнулся. — Можешь считать это данью уважения клану Узумаки и моему наставнику.
— Вы так уважаете мой клан? А почему? — Вышел из ступора Наруто. Всё же, временами удобно быть довольно простым. Легче справляться с шоком.
Мастер спокойно кивнул ему на один из стульев. Помощники устроились сами, как и я, мне присесть никто не предлагал.
Сегодня был день откровений для Наруто. Сначала он узнаёт, что имеет отношение к какому-то клану, и его фамилия кое-что значит. Затем, вычитывает про улучшенный геном, что для парня, не слишком довольного своими успехами на пути в шиноби, просто дар небес. А через пару часов после этого вдруг встречает человека, который не то, что уважает — практически боготворит Узумаки! И ведь есть за что.
По словам Товаши, клан Узумаки менее известен, чем те же Учиха или Сенджу не потому, что был слабее, а потому, что почти не участвовал в войнах. Селение Водоворота располагалось в некотором удалении от самых обжитых и выгодных земель, и в то время, как в стране Огня, да и во многих других, шла отчаянная рубка всех со всеми, Узумаки лишь несколько раз вынуждены были отстаивать свои территории, причём, каждый раз справлялись быстро, эффективно и практически без потерь. Потому, когда кланы стали объединяться в крупные селения, типа Конохи, Водоворот не счёл нужным к кому-то присоединяться, их вполне устраивала текущая ситуация.
Нельзя сказать, что в мировых войнах шиноби Узумаки всегда держали нейтралитет. Временами великие селения не брезговали нанимать команды малых, хоть зачастую использовали их, как пушечное мясо. Но Водоворот с самого начала тяготел к Конохе, ведь Сенджу почти поголовно были родственниками Узумаки, да и первый Хокаге был женат на женщине из правящего рода, близкой родственнице самого Узукаге. Два селения связывало множество договоров. Неудивительно, что перед началом очередной войны, противники Конохи решили предварительно избавиться от союзника Листа.
Без всякого предупреждения, объединённое войско сразу двух великих селений атаковало Водоворот. Сразу несколько диверсионных групп, под видом торговцев пробравшиеся в оплот Узумаки, постарались вывести из строя систему обороны и максимум защитников. Одной из первых жертв стал Узукаге…
Именно тогда, во время отчаянной обороны Водоворота, мир и узнал об истинной силе Узумаки. Ведь раньше красноволосых носителей спирали считали недалёкими, доверчивыми простаками, пусть и обладающими впечатляющей чакрой, но способными показать что-то лишь в тайдзюцу, поскольку Нин и Ген в исполнении Узумаки никто не видел. Но у Водоворота были свои секреты и возможности. Пусть Узумаки не могли похвастаться острым интеллектом, но у них была особая, глубокая мудрость, весь мир они представляли, как фуиндзюцу, печать бесконечной сложности, на которую можно воздействовать множеством способов.
