Андрей Лукин - Летописный замок
Стёпка сначала тоже утолил жажду. Вода в бочке была вкусная, с запахом брусники, и очень холодная, даже зубы заломило.
А потом он почувствовал взгляд. Очень отчётливо почувствовал, словно у него глаза на затылке прорезались. Кто-то недобрый назойливо таращился в Стёпкину спину — и это было неприятно. У него даже волосы слегка вздыбились от напряжения. Никогда ещё с ним такого не случалось, чтобы он точно знал, что на него смотрят и даже — откуда смотрят. Он повернулся и задрал голову. Смотрели на него сверху, из окон третьего этажа. Никого подозрительного Стёпка там разглядеть не смог. А таинственный взгляд вдруг угас. Как будто лампочку выключили. И у Стёпки почему-то осталось твёрдое убеждение, что это на него смотрел, прицеливаясь, вампир Оглок. Или кто-то шибко на него похожий.
Кухню он отыскал легко. Из распахнутой двери оглушительно пахло жареным мясом, черемшой и прочими аппетитными вкусностями. И Стёпке сразу захотелось чего-нибудь съесть, даже в животе заурчало. Смаклы на кухне не оказалось. В клубах пара и дыма деловито сновали взъерошенные красномордые повара, на огромной сковороде, свирепо шкворча, брызгались жиром большие куски сала. Румяный гоблинёнок, до ушей перемазанный мукой, буркнул что-то нечленораздельное и махнул рукой вверх: ищи, мол, там.
Тогда Стёпка решил вернуться в каморку, правда, он уже не был уверен, что сумеет отыскать её в лабиринте коридоров и лестниц. Он ведь не знал даже, на каком она этаже.
И тут он вспомнил о страже и подумал, что а вдруг он может не только защищать, но и подсказывать дорогу, например. И он дотронулся до стража кончиками пальцев. Его легонько кольнуло в грудь, словно комар укусил… И больше ничего не произошло. Не умел страж подсказывать дорогу. А жаль.
Слегка приунывший Стёпка вошёл в ближайшую дверь и поднялся на второй этаж, туда, где проходила опоясывающая весь замок открытая галерея, решив просто побродить наугад в надежде встретить гоблина. И сразу увидел Смаклу.
Младшего слугу били. Причём, били сильно.
Два парня лет шестнадцати, загнав гоблина в тесный закуток под лестницей, награждали беднягу крепкими тумаками. Смакла прикрывал руками лицо и живот и терпел. Замок, как видно, был переполнен любителями избивать слуг, а слуги почему-то все как один предпочитали сносить побои молча. Они не кричали, не возмущались, не звали на помощь. То ли понимали, что всё равно никто не поможет, то ли соглашались с тем, что бьют их за дело.
Парни били расчётливо, без спешки, зная, что гоблин никуда от них не денется, — и Смакле приходилось туго. Тем более что он не сопротивлялся. Его можно было понять. Трудно сопротивляться, когда тебя охаживают два таких здоровенных парня, у которых на двоих четыре крепких кулака, а у тебя только два не слишком больших. Смакла ещё стоял на ногах, но лишь благодаря тому, что за спиной у него была стена, и падать ему было некуда.
Стёпка в нерешительности остановился. Смаклу срочно нужно было выручать, но кто бы подсказал — как? Драчуном Стёпка никогда не был и по этой причине махать кулаками никогда не умел. Вернее, махать-то как раз умел, а вот попадать ими куда следует — не очень. Ваньку бы сюда… Но всегда и во всём умеющий постоять за себя Ванес мог сейчас мериться силами разве что с неведомыми и очень далёкими элль-фингами или как их там.
Стёпка сжал в кулаки разом вспотевшие ладони. Парни не унимались, они уже вошли во вкус, один даже пинать гоблина собрался. Делать нечего, придётся вмешиваться. Ох, и накостыляют мне сейчас! На душе стало тоскливо и пасмурно. Хорошее настроение испарилось без следа: ни лёгкости в голове, ни бесшабашности. Парни были выше его, старше и, само собой, сильнее. К тому же, их двое. Значит, бить будут сразу с двух сторон, и в левое ухо и в правое. Весёленькое получается приключение, нечего сказать.
Смакла после особенно сильного удара в живот согнулся и упал на корточки. Всё, понял Стёпка, медлить больше нельзя. «Того, что повыше, пнуть сзади под колено, а второго толкнуть так, чтобы он воткнулся головой в лестницу. И удирать сразу вдвоём, пока не опомнились. Лишь бы Смакла способен был бежать, а то утащить его на себе я хоть убейте не смогу».
Стёпка чуть было так и не поступил, но его вдруг осенило. Неужели непременно нужны кулаки? А голова на что?
— Смакла! — гаркнул он, засунув руки в карманы и постаравшись придать своему лицу уверенное выражение. — Где тебя носит с утра, дурень ты бестолковый? Дядя велел, чтобы ты сей же миг явился к нему!
Парни оглянулись. Стёпка с некоторым облегчением обнаружил, что они не гоблины и не вурдалаки. Обычные пацаны с сытыми физиономиями, не обезображенными, как говорит папа, интеллектом. Впрочем, он прекрасно понимал, что и эти обычные вполне способны отделать его за милую душу.
— Ковыляй мимо, огузок! — велел тот, что был пониже.
Но его тёмноволосый дружок проявил похвальную осторожность:
— Чейный дядя?
Стёпка уставился ему прямо в глаза и сказал, стараясь не дрогнуть голосом:
— Мойный дядя, чей же ещё! Чародей Серафиан, знаете такого? Отец-заклинатель требует его к себе, а этот лентяй подевал куда-то дядины сапоги.
Насчёт сапог он, конечно, зря ляпнул, не подумал как следует. Времени просто не хватило сообразить. Станет ли уважающий себя чародей звать слугу для того, чтобы отыскать свою запропавшую обувь? Уважающий себя чародей щёлкнет вот так пальцами, и сапоги сами прибегут к нему и сами наденутся на ноги, извинившись предварительно за опоздание.
Парни, однако, услышав громкое имя дяди, слегка подрастерялись, на что, собственно, Стёпка и рассчитывал.
— Ладно, гниляк, — негромко бросил тёмноволосый, пнув Смаклу напоследок. — Перетолкуем после обеденной трапезы. Кусалки я тебе всё одно повышибаю. А ты, племянничек… — он показал Стёпке не такой уж и большой кулак со сбитыми костяшками. — Ничего не видел и ничего не слышал! Уразумел?
Стёпка чуть было не кивнул, но в последний момент, хвала предкам, сумел удержаться. Страх отступил, осталась только холодная злость. Неужели он позволит этим… дубинам приказывать ему, что делать и как жить? Демон он, в конце концов, или не демон?
Парень отвёл глаза первым, признав тем самым Стёпкино право на неподчинение. Понял, верно, что с чародеевым племянником лучше не связываться, потому что по шее ему ты, может, и дашь, спрятаться потом от дядюшкиного чародейского гнева уже вряд ли получится.
Демонстративно шаркая подошвами, оба обидчика не спеша удалились вниз по лестнице.
Смакла поднялся с пола и принялся отряхивать штаны. На левом колене зияла свежая прореха.
— Какие ещё сапоги? — буркнул он. — Не одевал я никаких сапог.
