Людмила Горбенко - Маг-новобранец
– Рисование пентаграмм! – торжественно объявил тем временем пан Зелинский, задумчиво потирая раненую щеку и тихо ойкнув от боли.– Взяли линейки…
– Слушай, этот урок пора прекращать,– коротко отрубила Вторая.– Удивляюсь, почему никто из наших не почесался раньше. Недопустимое распространение тайн магии среди непосвященных! И прямо перед носом Организации! Кажется, котельной нужны были люди, давай пошлем этого полубритого клоуна.
– Он же живой! – удивился я.
– Поправимо,– жестко прищурила почерневшие глаза Вторая, зажимая пальчиком кнопку микрофона.– Или ты боишься?
Обвинение в трусости самая примитивная наживка. И, однако, на нее чаще всего попадаются.
Я гордо выпятил грудь и возмутился:
– Я? Боюсь? Полевой работник четвертого ранга?! Да знаешь ли ты…
Вторая нежно прижала к моим губам ладонь и шепнула:
– Только придумай что-нибудь необычное. Смешное.
Я задумался. Единственное, что в данной ситуации было действительно смешно, это то, как я купился на дешевый трюк напарницы.
Подумаешь: секреты магии распространяются! Уже несколько поколений выпускников Башни их законспектировало, и ничего! Начни меня подобным образом подначивать Третий, я бы и пальцем не пошевелил. Ситуация критическая: тело чертенка не найдено, жрать хочется, и к тому же (пардон за интимные гигиенические подробности) рукав полевого комбинезона весь пропитан слизью и потом после встречи с призраком. И в этих антисанитарных условиях мне предлагают убить человека не просто так, а «чтобы смешно было».
Все-таки змеи женщины, особенно столичные. Даже если они чертовки – все равно змеи.
Тихое шуршание осталось неуслышанным на фоне общего гула: кажется, я нечаянно оживил свои тайные мысли.
С верхней полки, где стояли невостребованные котлы слишком большого объема и треснутые колбы, свесился скользкий холодный хвост. Преодолев россыпь банок с препаратами, первая гадюка достигла пола и, извиваясь, быстро заскользила к Наставнику. Присоединяясь к ней, все новые и новые змеи ползли следом, перепутываясь телами и превращаясь в единый, холодный пучок, целенаправленно устремившийся в одну точку.
Зрачки пана Зелинского расширились от ужаса. Голос дрогнул и стих. Схватившись за сердце, он покачнулся и начал падать, но неотвратимое падение было неожиданно прервано.
– А ну, стой! – раздался бодрый голос от двери.
Влетевший в комнату крепко сбитый мужчина в отглаженной мантии, на плечах которой красовались золоченые погоны, подхватил сползающее на пол тело и бережно водрузил на стул. Мгновенно сориентировавшись в беспорядке банок и колб, загромождающих стол, он выхватил пузырек сероводорода и сунул его в ноздрю бездыханному.
Умирающий сморщился и попытался уклониться от принудительного лечения, но твердая рука спасителя не дрогнула.
– Мне лучше,– пробормотал вырванный из лап смерти пан Зелинский, тяжело дыша и выпучивая глаза от нестерпимо резкого запаха.
Стремительно приложив руку к колпаку, незнакомец кивнул и отбросил пузырек в сторону:
– Я и не сомневался. Разрешите представиться – Наставник по военной подготовке,– щелчок каблуками.– Приказом Ректора от девяти нуль-нуль приписан к преподавательскому составу. Кстати, тут у вас какой-то курсист во время занятий болтался по коридору. Я ему «Стой!», а он только воет. Я ему «Как фамилия?», а он удирать. И бедрами так неприятно виляет, бедрами виляет. Так я его немного гм… поприжал. Вот.
Пан Зелинский, мы с напарницей и коллектив учащихся одновременно перестали дышать. В крепком кулаке нового преподавателя был зажат край прозрачного одеяния, облегающего такую же прозрачную фигурку, с ногтей которой стекали на пол густые струйки студенистой красной крови.
– Призрак Башни! – ахнула Вторая.
Сзади душераздирающе закашлялись. Кто-то ахнул, не удержавшись.
– Призрак Башни? – удивился Хендрик.
– Значит, мне тогда не казалось! – торжествующе выкрикнул Филипп.
– Но как? – потрясенно прошептал Наставник по заклинаниям.– Бестелесную сущность нельзя схватить!
Новый преподаватель только скептически хмыкнул, потихоньку убирая в карман тяжелый литой кастет, украшенный распятием.
Мы с напарницей переглянулись.
– Крепкий орешек,– сказал я.– Распятие на свинчатке видела? Еще бы с кадилом пришел. Вояка…
Вторая поморщилась.
– Глаза режет…
– А что ты хотела? – удивился я.– Ладно, не хнычь. Отдых закончен, пора за работу. Давай, пока этот малахольный не успокоился, спустимся в пещеру, заберем капсулу, проверим яйцо. Как-то все наперекосяк сегодня. Лишняя проверка не повредит…
Город. Ночь
Оскар надвинул на лоб мягкую шапочку и прижался к забору. Вроде никого. Вывеска подсвечивается всего двумя жалкими фонарями, если держаться темной стороны, его не заметят.
За аметистовые запонки подлец скупщик дал половину паунда: сущие гроши, на которые Оскар купил новое белье. Отдавать в стирку будущим родственникам ветхие обноски не к лицу аристократу.
Сегодня Чайхан раз десять поинтересовался у него, где обещанная дипломатическая карета с деньгами и вещами. С каретой в принципе еще можно было что-то придумать – напали разбойники, упала в речку, взбесились кони, сгорела в пожаре – а вот деньги… разрыв помолвки… Как-то не хочется заполучить в лице гостеприимного и щедрого Чайхана кровного врага. А уж если члены семейства примутся мстить – лучше самостоятельно вырыть себе могилу и заранее в нее залечь. Одна бабушка чего стоит.
Хендрик же, как назло, не торопится возвращаться из Башни, держа престарелого дядюшку в постоянном напряжении, добавляя ему седых волос.
Да, не вовремя племянник заставил его затеять игру в кладоискателей. При других обстоятельствах Оскар, вполне возможно, оценил бы шутку и даже посмеялся, но сейчас ему хотелось только одного – как можно скорее получить назад деньги, отсчитать из них двадцать паундов, вручить выкуп Чайхану (пока он не передумал) и с этого момента на правах будущего родственника ни в чем себе не отказывать.
«Под виноградом». Стыдно сказать, но Оскар, только покинув трактир, сообразил, как виртуозно его надул Хендрик. Выкопав деньги из дядюшкиного тайника, племянник вполне мог забрать их с собой в Башню. А мог и перепрятать, оставив в качестве подсказки прежнее указание, что еще более вероятно.
«Под виноградом» – это ведь не только внутренний дворик. Это еще и кувшин, на боку которого выдавлена сочная виноградная кисть, и половик с наполовину стершимся от ног многочисленных посетителей рисунком (опять виноград), и стенной тайник, замаскированный связками коричневого изюма, и еще бог весть что.
