Роберт Сальваторе - Маэстро
Глава седьмая Мы знали лишь часть
Кь’орл, бывшая Матрона Мать Дома Облодра, потеряла счет десятилетиям, проведенны м в рабстве у Эррту в Абиссе. Она пережила пытки за пределами возможностей любого смертного. Во многих отношениях женщина была сломлена. Физически она едва могла стоять. Эмоционально она существовала на грани безумия, сжимаясь при каждом движении, дрожа от любого звука. Она была не той прежней Кь’орл Одран, становясь несчастным, основательно потрепанным существом. Тем не менее, от её старой личности осталось достаточно, чтобы иногда выбираться из своего кокона и узнавать тех, кто был вокруг неё. Удивительно, но её десятилетия обучения псионике позволили ей сохранить некоторую часть старой себя, спрятанную в потайных уголках её разума.
И это существо, эта молодая жрица дроу была ей более чем ровней. Без сомнений, Кь’орл знала это. Она чувствовала, что узнает этого маленького зверя, который зовет себя Ивоннель. Трудно было отличить её от Ивоннель Бэнр, которую Кь’орл всем сердцем ненавидела.
Хотя эта выглядела совершенно по-другому, и, к тому же, была слишком молода. Кь’орл со всей своей псионикой понимала это и не испытывала иллюзий. Была ли это новая дроу или старая матрона мать нашла способ воскреснуть?
Иллитид, чья голова была сильно деформирована — даже больше, чем обычно — постоянно стоял у двери. Существо следило за Кь’орл, мешая ей прочно сфокусироваться на реальности и постоянно стремясь проникнуть в её мысли. Она должна была всегда сопротивляться этому и надеяться, что её бдительности будет достаточно, чтобы сохранить пожирателя разума подальше от себя.
Кь’орл Одран теперь была свободна, в первый раз за сотню лет, которые она провела в клетке.
И снова поймана этой невероятно красивой молодой женщиной, которая называла себя Ивоннель — именем самого ненавистного врага Кь’орл. Она ненавидела мать Бэнр даже больше, чем Эррту. Ивоннель, матрона мать, которая разрушила жизнь Кь’орл и вырвала из земли каменные корни дома Облодра, сбросив строение вместе с большей частью их семьи в Клаурифту. Была ли эта Бэнр той же или иной — Кь’орл уже ненавидела ведьму.
Но, вне всякого сомнения, она ничего не могла с этим поделать. Если Ивоннель совершит ошибку — Кь’орл могла бы ударить… но эта ошибок никогда не допускала.
— Я не знаю, — ответил Джарлаксл, протягивая Дзирту черный кожаный ремень. — Она его сделала.
— Ты просишь меня поверить, что в твои руки попала волшебная вещица, и ты не удосужился попробовать ею воспользоваться? — спросил Дзирт, беря подарок.
— Да я даже не знаю, что она волшебная, — ответил Джарлаксл, заставляя Артемиса Энтрери хихикнуть, выказывая собственные сомнения.
— Ладно, — сказал наемник. — Наверное, она должна что-то делать с этим твоим луком. Но у меня нет никакого интереса к лукам. Не слишком эффективное оружие, когда молния или огненный шар могли бы послужить лучше.
— Сказал метающий ножики, — вставил Энтрери.
К этому моменту Дзирт лишь наполовину вслушивался в их разговор. Он обернул ремень вокруг талии, закрепляя его замечательной украшенной алмазами митриловой пряжкой. Дроу сразу ощутил себя чуть сильнее и защищеннее, словно надев броню. Но здесь было что-то большее, понял он, сосредоточив мысли на ремне. Это мог быть один из множества магических предметов, которые передавали свои способности в мысли владельца.
Если он вообще был волшебным, подумал Дзирт, когда ничего не пришло в голову, заставляя его даже подумать, что ранние ощущения силы и защиты были рождены его собственными ожиданиями. Быть может, Кэтти-бри сделала ремень, лишь чтобы выразить признательность за то, что он вернул ей Таулмарил, Искатель Сердец.
Прошло время, но никакое чувство так и не пришло к нему. Он поправил ремень и повозился с любопытным цилиндрическим мешочком на бедре, думая, что тот мог бы служить футляром для небольшой палочки. Руки дроу двинулись к пряжке, и он покрутил её, чтобы рассмотреть россыпь драгоценных камней, точно повторявшую Искатель Сердец. Тогда он отметил, что пряжка состоит из двух пластин митрила.
— Поверни верхнюю, — проинструктировал Энтрери, который тоже заметил эту особенность.
Дзирт приподнял верхнюю плашку и слегка развернул, и блестящая картинка, созданная самоцветами, высвободилась из своей митриловой оправы. Но в руке у него оказалась не крошечная алмазная фигурка.
Это был Таулмарил!
Дроу ощутил внезапную тяжесть на бедре и понял, прежде чем успел бросить взгляд, что маленькая сумочка выросла, снова становясь колчаном Анариэль, который создавал волшебные стрелы.
— Умная женщина, — прокомментировал Джарлаксл. — Тебе будет проще идти через узкие туннели без лука, торчащего на плече.
— Что? — было единственным, что смог выпалить шокированный Дзирт.
— Пряжка-нож, — ответил Джарлаксл. Это оружие было распространено среди разбойников Торила — пряжка, которая превращалась в смертоносный клинок.
— Ты имел в виду — пряжка-лук, — сказал Энтрери.
Дзирт не смог сопротивляться. Он вытащил из колчана стрелу и наложил её на тетиву Таулмарила. Стрела полетела вперед, прочерчивая серебряную линию вниз по коридору и взрываясь снопом искр у дальней стены, где туннель уходил в сторону.
Сквозь эхо взрыва и дребезжание скал донесся визг демонов.
— Ну просто замечательно, — заметил Артемис Энтрери. — Может быть, следующую ты пустишь в потолок над нами, чтобы обрушить туннель на наши головы, избавляя демонов, которых ты привлек, от необходимости рвать нас на части.
— Или, быть может, я просто застрелю тебя, потому как не собираюсь так легко принимать смерть, — парировал Дзирт и бросился прочь, чтобы встретить атакующих.
Не слишком оскорбленный, Энтрери посмотрел на Джарлаксла, ожидая поддержки, но тот просто взял в руки палочку и Кхазид’хи. Подмигнув, он ответил:
— Он может быть прав.
Комната Прорицаний Дома Бэнр была одним из самых изумительных сооружений всего Мензоберранзана. В этом темном городе знание было силой. Три стены залы образовывали зеркала, четвертая же представляла собой массивную митриловую дверь, которая отражала происходящее почти столь же четко. Устройства, удерживавшие зеркальные пластины, были расставлены в нескольких шагах друг от друга на протяжении всего пути. Они были прикручены к металлическим опорам, идущим от пола до потолка, а не к стенам. В каждое устройство было вставлены три зеркала, установленные на железные подставки край к краю, образовывая высокий узкий треугольник.
