Андрей Гудков - Революция (СИ)
— Неплохо. Профсоюз железнодорожников действует в тесном союзе с организациями рабочих крупнейших металлургических заводов. Шахтеры Западной области объединились в Партию горняков. И ходят слухи, что они договариваются с железнодорожниками и с профсоюзом ренхальских верфей.
— Весело, — озабочено произнес Тирион. — Они ведь могут всю страну парализовать.
— Могут, — кивнула Мелисса. — Но есть новости и похуже. Резко поднялась цена на нелегальное оружие.
— Ты знаешь, кто его скупает?
— Пока нет, но на продавцов мы уже вышли.
— Сдай их жандармам.
— Сэр, я думаю нам лучше самим с ними разобраться.
— Почему? — удивился я.
— Интуиция, сэр. Какие-то странные торговцы они.
Я выслушал Мелиссу и пожал плечами.
— Не вижу ничего странного.
— Но…
— Но ты можешь действовать так, как считаешь нужным. Кроме этого, начни собирать компромат на членов Союза промышленников. И надо разобраться с этим карикатуристом.
— Лари Кархелом?
— Да. Надо его высмеять. Нарисовать на него карикатуру или сочинить памфлет, стих или анекдоты.
— Не проще ли его убить?
— Проще. Но, и толку от этого меньше. Если найдешь что на него, тоже используй. Но так, чтобы над ним смеялись.
— Хорошо. Я думаю, что это вас заинтересует.
Быстро просмотрев пару листов, я одобрительно кивнул.
— Да, интересно. Грэд Шанов, конечно, наивен, но идеи здравые. Где ты это нашла?
— В мусорке возле здания редакции «Райхенских новостей». Статью уже должны были отправить в печать, но в последний момент вместо неё вставили заметку о погоде. Насколько мне удалось узнать, это произошло после беседы главредактора с кем-то из Союза промышленников.
— Понятно. Надо бы поговорить с парнем.
— Я послала нескольких людей следить за ним, но он… немного параноик.
Тирион не выдержал и хохотнул.
— Вы за ним следите, и при этом он параноик?
— Не в этом дело. Грэд Шанов не видел филеров, но до ужаса боится ареста.
— Понятно. Я сам с ним встречусь через пару дней. А пока пусть за ним приглядывают. Как бы только его не попытались убрать.
Союз промышленников обратился в Сенат с просьбой о расширении полномочий. По традиции они послали копию просьбы императору. Одного взгляда на сегодняшний расклад сил в Высоком городе было достаточно, чтобы понять, что они своего добьются.
Совет магов был практически парализован внутренней борьбой. Коллегия гильдий фактически подчинялась промышленникам. Оставались только Ассамблея дворян и сам Сенат. Но и они склонялись к тому, чтобы поддержать Союз промышленников. Не бесплатно, конечно.
Кроме этого на пользу им играло и общественное мнение. Что было неудивительно. Кто формирует общественное мнение? Газеты. А кто имеет влияние на газеты? Тот, у кого есть деньги.
Несколько дней я пытался что-нибудь сделать, но безуспешно. На проведение хоть сколь-нибудь сложной и главное успешной политической интриги требовались время, союзники и деньги. И ничего из этого у меня не было.
Все что мне оставалось, так это продолжать разбираться в проблеме и пытаться найти способ её решения.
Тирион все время с удивлением и недоверием смотрел на меня. Он все думал, что я его обманываю.
— Хватит пялиться, выдашь с потрохами, — резко сказал я ему.
Я перешел на другую сторону улицы и легко смешался с толпой рабочих. Кто-то остановил меня и попросил закурить. Я остановился и протянул ему дешевую папиросу из бросового табака.
— У Херого брал? — спросил рабочий.
— Да, чтоб его на том свете демоны этими папиросами кормили.
Тирион никак не мог поверить, что я изменил внешность без помощи магии. Трехдневная щетина, нечесаные грязные волосы, давно не стиранная, потертая серо-коричневая одежда, печать характерной угрюмости на лице и все. Никто из прохожих не поверит, что я маг. И никакой магии не надо. А вот знание местности, известных личностей дна Райхена и лексики низов общества необходимо. А еще надо уметь сливаться с толпой.
Я уверенно толкнул дверь и зашел в бар. Бар — это появившийся недавно в Райхене незаконнорожденный потомок харчевен и пабов. Это всегда грязное заведение для низших слоев общества. Тут в основном пьют, но можно и поесть.
Никаких официантов тут не было, и быть не могло. Я сразу подошел к стойке и заказал выпивку и немного закуски.
— Пиво? Может чего покрепче?
— Чо я похож на того, кто с утра заливается? Давай пиво, а за покрепче я мож вечером зайду.
— Слушай, а ты кто, раньше я тебя не видел? — нахмурился вдруг бармен.
— И чо? Я тя тоже раньше не видел и чо? Я в доках живу.
— А-а. Да просто похож ты на мага одного.
— Тю! — присвистнул я и толкнул в бок Тириона. — Не, ты слышал? На мага я похож! Так, чо ежели я маг, бесплатно пиво поставишь?
— Плати, давай! Для магов у меня двойная цена!
Взяв поднос, мы заняли один из столиков в углу. Пиво было гадким, и оставляло после себя противное послевкусие. Жареный картофель был нормальным, разве что слегка отдавал прогорклым жиром. Но мы с Тирионом ели не морщась.
— Как тебе кормежка? — спросил я.
— Маэл, мне порой, и такая еда за радость была. А вот как ты все это ешь?
— Если бы мы ничего не заказали, это было бы подозрительно. А привлекать внимание нельзя.
— Ты ведешь себя так, как будто мы за линией фронта, — фыркнул парень.
— А это есть фронт. Наше поле боя, и не думай, что раз здесь не стреляют орудия, то тут проще.
Делая вид, что увлечен едой, я внимательно слушал разговоры. Очень интересные разговоры. Особенно занимательно было подслушивать беседу компании рабочих, сидевших недалеко от нас.
— Все. Баста. Как указ императора кончится, опять нам пахать с зари до зари.
— Верно. Эта сука Левингстон шкуру с нас сдерет быстро!
— Императору надо жалобу писать. Только у него можно управу на них найти.
— Ага-ага. Так тебя и будет император слушать. Да тебя даже на порог евойного дворца не пустят.
— Дык как то не пустят?! А ежели мы все жалобу дадим?
— И станет он нас слушать? Ему вон заводчики милее. Слыхал чо люди бают? Что армию по новой будут вооружать. А значит, запрягут нас к станкам и…
Говоривший в сердцах махнул рукой и приложился к кружке пива.
— Вот-вот. Заводчки-то небось не с пустыми руками к нему придут. Чо ему мы. Не-ет, надо опять на стачку выходить.
— Будет тебе стачка! Солдат пригонят, и будешь в железе на каторге стачковать!
Веселые разговоры, нечего сказать.
