Анна Инская - Верни нам мертвых
Ее сын закрыл лицо руками и прошептал:
— Если бы она осталась, она бы меня отдала Змее на съедение. Но когда я думаю, что ее будут бить, мне хочется бежать за ней. Она ведь родная мне.
— Она красавица и хитрая. Ее полюбит кто-нибудь, женится на ней, и станет она из рабыни госпожой над рабами, — утешила я Волчонка.
Тогда он перестал оплакивать Семь Зверей и попросил разрешения стать моей приемным сыном. Он сказал, что может быть, когда шел из той страны, откуда дети приходят в наш мир, то заблудился и родился не у своей матери.
А вместе с утренней зарей во двор ворвался старший сын вождя.
— Где моя Семь Зверей? — нетерпеливо спросил он. — Ты что, прогневалась на нее за неповиновение и убила?
Я думала, что он бросится на меня с ножом за то, что я погубила его возлюбленную. Но глупа я и глупой останусь. Угадайте, что он сделал, узнав, что Семи Зверей здесь больше нет? Он припал к моим ногам и попросил меня стать его женой. Все-то думали, что он красавицу искал, а он искал ту, что всех главнее. У меня же мысли были о другом. Об отцовских рукописях под камнем! Так сказала я сыну вождя:
— Потомок великанов, сначала докажи свою силу. А ну-ка подними этот белый камушек, ибо под ним в земле лежит мой ответ тебе.
С нетерпением я ждала, когда сын вождя поднимет камень, и я смогу достать отцовские рукописи. Это был бы великий день в истории северных народов, как сказал бы мой отец. С трудом отвалил сын вождя тяжелый камень. В яме лежала изломанная ивовая корзина, а в ней сырые куски бересты. Но ничего уже нельзя было прочесть. Следы чернил из костяного угля и смолы исчезли без следа.
Только четыре слова уцелели на бересте. Те, что я вырезала ножом в день смерти отца:
is fecit cui prodest
Это значит: сделал тот, кому выгодно. Но чем помешали эти рукописи Лису-Охотнику, неведомому убийце из предвечной мглы? Неужели правы сказания и звери не хотят, чтобы люди стали умнее их?
Сын вождя спросил в удивлении:
— Отчего ты плачешь, колдунья?
Помня поучения Семи Зверей о том, что для колдуньи нет ничего неожиданного и для нее не случаются несчастья, я из последних сил совладала с собой и ответила:
— Я плачу о тебе, сын вождя! Ибо ты слаб и не поднял, а только откатил камень. Мне же нужен равный мне по силе. Здесь в земле лежит мой ответ. Как истлели эти обрывки бересты в черной земле — так истлеешь и ты рядом со мной, великой черной колдуньей. Спасайся пока жив и не попадайся вовеки на глаза грозной ведьме Ифри.
Я была в ярости на него, за то, что он так быстро забыл женщину, которую любил. Сын вождя убежал, больше в деревне его не видели, и никто не знает где он. А я плакала над погибшими рукописями. Но потом подумала я, что если тени людей истлевших в земле уходят в подземный мир то может быть, и тени умерших букв уходят туда же. Уходят, и там снова складываются в слова — подобно тому, как разлученные смертью люди из одной семьи снова идут друг к другу в мире мертвых. А узнать друг друга теням буквам будет легко, ибо столько лет они стояли рядом. Может быть, теперь тень Идира читает то, что некогда написал его отец, при свете тени погасшего в мире живых огня. Моему брату это нужнее, ведь он не видит дневного света, и жизнь его безрадостна.
Потом я нашла в доме тело моего ребенка, обернутое в холст и высушенное над очагом. В сырой яме, где умерли рукописи моего отца, я схоронила его. Туда же я положила письмо моему брату. Я написала ему, что я теперь свободна и богата. И что я у сделаю все, что в моей власти, чтобы найти вход в царство мертвых!
А еще я нашла в доме меч с изображением лисицы. Меч Семи Зверей, знак служителей Лиса-Охотника. Да будет он моей защитой.
Тем временем взошло солнце, и люди племени не так уже боялись дома двух ведьм. Они толпой подошли к воротам, чтобы узнать, отчего сын вождя, славный потомок великанов, выбежал отсюда в ужасе, как вор от собаки. Хотели они также спросить, как им теперь задобрить меня, Черную Ведьму. Я подумала, что надо напугать и их, как напугала я сына вождя. Но тогда — снова одна. Только не в хлеву, а в доме, но все равно одна. И еще сказала я себя: мне-то зачем их обманывать? Я ведь не хочу копить деньги на подкуп эха.
Я пригласила их войти и все им рассказала. Они изумились, что такое случается. Потом заахали что я не колдунья, а дочь иноземца. А настоящую колдунью увели разбойники. Так кто же теперь будет исцелять болезни? Но я показала им меч Лиса-Охотника записи о целебных травах, которые остались от Семи Зверей. Я сказала, что все, кто хочет, могут прийти, и я научу их всему, что там написано. Ведь это северные познания, и Лис-Охотник не накажет того, кто владеет ими.
Утес Орлов
А на Поле Коня и Быка тем временем из земли поднялись первые всходы. Пришел праздник Земли Рожающей, когда женщины деревень молят Небо и Землю о будущем урожае. Ибо Земля покровительница женщин и внимает просьбам своих дочерей. Но со страхом смотрели они на меня, когда я вошла в их круг. Они боялись меня еще больше чем тогда, когда считали меня ведьмой. Ибо ведьма дочь леса и болотной трясины. Она может иметь или не иметь детей, это уж как ей, ведьме, самой будет угодно. А женщина — дочь Матери Земли. Ее бездетность приводит в гнев Великую Мать, и за такое богиня полей может наказать всех землепашцев.
Лишь одна из женщин деревни, рожденная не среди полей, а взятая замуж из страны священных озер, думала по-иному. Она сказала:
— Бесплодных женщин не бывает. Просто их дети рождаются в ином мире и живут в сказаниях. Там они вырастают и становятся волшебными героями и их возлюбленными. Ночами они приходят к певцам и сказителям и шепчут о себе, о своей жизни и о том, что с ними было. Если бы было не так, откуда бы сказки и предания взялись? Как можно рассказать о тех, кто не родился? Поэтому у нас называют осиянными вечной славой тех, кого вы зовете бесплодными.
Но женщины полей не согласились с ней: можно рассказать о том, чего нет. Обманщица Семь Зверей ведь рассказывала. Они предложили мне своих мужей, на выбор или всех сразу. Ревности не было в них, ибо Мать Землю они чтили превыше всего и на все готовы были, чтобы заслужить ее милость. Да и тот, кто сумеет оплодотворить бесплодную, считается у них благословенным этой богиней — он и весь род его.
Время прошло, и завершился годовой круг, и снова поднялись из земли молодые всходы. На моем левом плече теперь были знаки мужей многочисленных мужей. В тех землях тот, кто называет женщину своей, рисует на ее плече знак своего рода. Знаки теснились и уже спускались с плеча моего на руку, но ледяного проклятия с меня снять никто не смог.
