Тамара Воронина - Надежда мира
– Я иногда пою без слов. И без музыки. Это трудно. Так что я не злоупотребляю. Я, увы, не Гартус. Давай-ка спать. Нам отсюда смотаться надо пораньше, а то ведь селяне на разворошенный стог могут и вожжами…
Но он не спал. Женя быстро задремала, угревшись около него, а он лежал вроде бы и неподвижно, но дышал не так, как во сне. Смерть Камита, уход Матиса.
Ударение в именах падало на первый слог, во всех именах, кроме его собственного. Впрочем, наверное, это псевдоним. Ведь если Тарвик представился с фамилией, то ни один менестрель фамилии не называл…
Они шли в Санив. День за днем, неделя за неделей. Хорошо, когда есть цель, а еще лучше, когда ты эту цель сам выбираешь. Они пели в деревнях, иногда просто за крышу, ужин и какую-то еду, которую можно взять с собой, и Риэля, менестреля, чья слава может пережить его самого, это вполне устраивало. Он не был особенно честолюбив и пел потому, что ему это нравилось. Пел не столько для других, сколько для себя. В пограничном городке они реализовали свои планы: подновили гардероб, оставив в лавке приличную часть каренского кошелька, но и платье для Жени, и штаны и рубашка для Риэля были хороши. Там же он продал свой браслет, а Женя наконец избавилась от подаренного Виком кольца. А медальон оставила, и даже фотографию оттуда не выбросила. Пусть. Как напоминание о жестокости сильных личностей.
Граница Комрайна была обозначена дверным проемом, то есть огромной буквой «П» посреди дороги, маленькой будочкой, из которой выбрался стражник, спросил, кто такие и куда идут, и махнул рукой – вот и идите дальше.
– Хорошая страна – Комрайн, – сказал Риэль, оглядываясь. – Я много где был, но неизменно возвращаюсь. Здесь больше порядка на дорогах, меньше разбойников, люди живут лучше, и сами люди добрее… Есть места, где никакого менестреля даже в сарай ночевать не пустят, есть места, где таких, как я, забрасывают камнями. Успеешь убежать – считай, повезло.
– Значит, вернемся в Комрайн, – легко согласилась Женя.
Родная страна Риэля, Сайтана, Жене не понравилась. Даже странно. Деревни, через которые они проходили, были неухоженные, бедные, даже нищие, люди неприветливые, и лица не светлели, даже когда они слушали волшебный голос Риэля. Камни в них не летели, и Женя подумала, что, может быть, она тому порукой: ну раз с бабой идет, верно, евонная баба. На всеобщем здесь изъяснялись именно так, если вообще изъяснялись. Конечно, Риэль знал местный язык, а на Женю косились неприязненно: ходют тут всякие, по-человечески говорить не могут, а туда же – менестрельши… Риэль пел здесь совсем другие песни, местные, и язык, кстати говоря, был гораздо красивее на слух, чем всеобщий. Риэль говорил, что он и легче гораздо, и логичнее устроен, в нем все понятно, а всеобщий сложен, грамматику имеет зубодробительную и исключений больше, чем правил, так что если его и знают, то в самых общих чертах. Так, как Женя, – только очень образованные люди, а он просто практику большую имеет. Все менестрели владеют всеобщим, иначе никак. «Темнолесье» всякий знает. И он в каждой деревне непременно пел это трагическое «Темнолесье», а Женя вторила ему эхом, и получалось вполне недурно, хотя почти всякий раз он находил к чему придраться. Учитель он был строгий, но критиковал необидно, даже когда бестолочью называл. И к обязанностям своим относился весьма серьезно.
Санива они достигли примерно за полтора месяца пути, миновав пару небольших городков, где задерживались на день-другой – отоспаться на чистом белье, помыться в горячей воде, починить дорожные башмаки. Городки тоже были неуютные и неухоженные, и противоестественно смотрелись на немощеных улицах элегантные всадники в расшитой золотом коричневой одежде. Встретив такую кавалькаду, Риэль торопливо отступил к стене, стараясь прикрыть Женю, но получилось не очень. Всадник, скакавший впереди, остановил коня с наточенными и вызолоченными рогами и поманил его пальцем. Риэль приблизился, держа Женю за руку.
– Кто таков?
– Менестрель Риэль, таан.
– Эта чья?
– Моя ученица и спутница, таан.
– Ученица, говоришь… И чему ты ее… учишь?
Остальные не зареготали радостно, как ждала Женя, но усмешечки на каменных лицах не понравились ей еще больше.
– Всему, что умею сам и чему она может научиться, таан.
– Откуда идете?
– Из Комрайна, таан.
Он не забывал добавлять этого самого тана с долгим «а» в конце каждой фразы, держался смиренно, но так сжимал пальцы Жени, что ей было больно.
– Чтоб вечером явились в замок с лучшим своим репертуаром.
– Да, таан.
Он проводил всадников взглядами, покусал губы и решительно потащил Женю за собой к Гильдии. Отделения гильдий были в каждом городе, если он смел именоваться городом, а уж менестрельской и подавно. Там он проверил, зарегистрирована ли девушка по имени Женя как ученица мастера Риэля. Девушка была зарегистрирована, что для нее оказалось новостью, как оказалось новостью и существование весьма оперативной связи. Опять, видно, гибрид магии и техники, недоступный массам, но предоставляемый в распоряжение организациям. Был Риэль недоволен, встревожен, очень просил Женю не стараться наводить красоту – просто на всякий случай. Конечно, Гильдия гарантирует неприкосновенность менестрелей, но обязательно есть люди, готовые эту неприкосновенность засунуть козе под хвост. И сам он не стал наряжаться в новую одежду, надел серебристую рубашку и все равно был в ней невозможно симпатичным. Женя закрутила волосы в узел, что ей не шло, сделала невыразительное лицо и спросила:
– А для тебя это тоже может быть опасным?
Он молча кивнул. Женя начала трястись. Понятно, что для привлекательной женщины случается такое вот опасное общество, но если оно опасно и для привлекательного мужчины, то лучше разворачиваться и дуть обратно в Комрайн, не знал Риэль о судьбе своей семьи шестнадцать лет, и впредь бы не знал…
Однако выступление прошло спокойно, их – в основном Риэля – слушали внимательно, даже жевать переставали, одобрительно стучали по столу – вместо аплодисментов, накормили прекрасным ужином и щедро расплатились. И все же Риэль поспешил покинуть этот город. Коричневое с золотом носили королевские наместники и их окружение. Власть короля, а точнее этих вот наместников, была столь абсолютной, что даже Гильдия магов почти не имела права голоса. Правда, у короны хватало ума не лезть в дела магов, а маги не вмешивались в королевские проблемы.
Возвращаться Риэль отказался. Объяснил: случается, что надо и неприятности проходить, обошлось же, и на самом деле он свои страхи преувеличил, просто в среде менестрелей любят рассказывать ужастики про «коричневых». Санив – город большой, там попроще, поспокойнее, это в таких вот дырах слово наместника закон…
