Олаф Бьорн Локнит - Конан и Алая печать
Меня внезапно окликнули:
— А-а, месьор Зимбор! Везет кофийскому гостю на приключения, ничего не скажу!
Я слегка похолодел. В седле такого же низенького и крепкого, как и всадник, мерина восседал Хостин Клеос.
Даже сейчас с его округлого лица не сползало обманчиво благодушное выражение. Он остановил конька возле меня, оценивающе оглядел с головы до ног и бесстрастно бросил:
— Никуда не уезжайте. После переговорим.
Королевский Кабинет действовал быстро и сноровисто. Хостин осмотрел место покушения, приказал перенести мертвые тела в дом, а затем по его приказу оцепление сняли.
— Что ты здесь делал? — напрямик спросил почтеннейший месьор Клеос, когда стража привела меня в небольшую караулку за воротами дома канцлера. — Участвовать в нападении ты не мог, это ясно, иначе бы тебя запомнили… Знал заранее? Решил полюбоваться собственными глазами?
— Честное слово, произошла случайность! — начал оправдываться я, но понял, что смотрюсь жалко. Пускай думает все, что угодно! — Просто ездил по городу, а тут… Такое…
— Такое, — вздохнул начальник королевской тайной службы. — Скандал, каких не случалось со времен покушения на короля Гизельхера Второго! Беднягу зарезали прямиком на троне, слыхал эту историю? Что видел? Рассказывай во всех подробностях!
Я честно рассказал. Про фургон с бревнами (под шумок укатившийся неведомо куда), про загадочных арбалетчиков на крышах, про нескольких людей с мечами, прикончивших старика Тимона и его секретаря. Одним словом, описал виденное всеми и каждым зевакой на улице.
— Дело было очень четко и добротно спланировано, — заключил я, желая поразить Хостина своими непритязательными логическими выводами. — Злодеи появились мгновенно, будто по мановению волшебства, и столь же быстро скрылись, если не считать непосредственных убийц канцлера. Их ведь зарубила стража?
— Болваны! — рявкнул Хостин. — У телохранителей Тимона дерьмо вместо мозгов! Да я не уверен, что и оно плещется в этих тупых головах! На что мне двое мертвых заговорщиков? Прикажете теперь бежать к заезжему некроманту, выкладывать ему огромные деньги за оживление трупов и допрашивать покойников? Ничего-ничего, головы полетят, будь уверен! Пускай король стар и болен, одно я знаю точно: такого оскорбления, нанесенного трону и государству, Нимед не простит!
— Нимед-старший или младший? — дотошно уточнил я.
— Неважно! — рявкнул Хостин. — Пока королем является Нимед-отец, и никто не станет этого отрицать. Скажи мне, аквилонец, кому, на твой взгляд, потребовалась жизнь великого канцлера?
— Тимон мог стоять поперек дороги… э-э… молодому поколению, — прикинул я. — Кому-то требуется кресло канцлера и, как следствие, влияние на монарха?
— He исключено, — буркнул глава Королевского Кабинета. — Еще мысли?
— Тимон слишком много знал…
— На то он и канцлер, чтобы слишком много знать. Я в подобном случае устранял бы не Тимона, а герцога Мораддина. Вот уж кто действительно слишком много знает.
Хостин вопросительно-пристально посмотрел на меня.
Пришлось продолжать.
— Стал чересчур опасен, — я выразился не совсем внятно, мысль нуждалась в развитии: — Хостин, ответь, не подготавливал ли канцлер чью-либо отставку? Кого-нибудь из очень высокопоставленных слуг короля?
— Нет, — отрекся месьор Клеос. — Назначение на важные посты — суть прерогатива Его величества. И, если признаться честно, моя. Канцлер лишь управляет. Хотя согласен, мнение короля всегда может измениться.
— И, наконец… — я сделал страшное лицо и прошептал: — У месьора Тимона могли быть личные враги. Я слышал, будто на прошлой седмице кто-то зарезал внука светлейшего канцлера. А вдруг ему мстят за какие-нибудь неизвестные мне и вам старинные проделки? В молодости и даже в зрелости каждый совершает тяжелые ошибки. Обесчещенная девица, смерть ребенка… Понимаешь, о чем я?
— Соображение любопытное, — согласился Хостин. — Ладно, господин Монброн. Иди.
— Куда? — не понял я.
— Куда глаза глядят. По своим неотложным надобностям. И не забудь про знак в виде желтого фонаря.
Меня беспрепятственно выпустили, я нашел Бебиту, которая беззастенчиво паслась на клумбах под окнами дворца покойного Тимона, и отправился в ближайшую таверну. От огорчения у меня разыгрался неслыханный аппетит.
После обеда я решил, что настало самое время исполнить поручение Конана — навестить его светлость герцога Мораддина. Впрочем, нет. Сейчас время позднее, да и не следует тревожить главу Вертрауэна в столь тяжелый и горестный для Немедии день. Наверняка герцог ныне занят тем, что спускает всех своих ищеек по следу…
Что бы такого предпринять? Неожиданно я вспомнил о Башне Висельников и предостережении Райана из Танасула. Если мой славный предок посоветовал забраться на верхнюю площадку башни и осмотреть город, значит, так и поступим. А к Мораддину поедем завтра, когда тихая паника в Бельверусе слегка успокоится.
— Я благодарен тебе, граф, за столь искреннюю и подробную повесть, — посмеивался герцог Мораддин.
Молодая госпожа тоже тихонько пофыркивала, прикрывая рот кулачком, в котором был зажат кружевной платочек. История о драконе Геллире, графине Вальехо, капитане Конане, шемитских пиратах и зингарских контрабандистах произвела на обоих неизгладимое впечатление. Впрочем, как в свое время, и на меня самого.
Затем я кратенько описал свои приключения в составе команды «Крылатого змея», водительствуемого Сигурдом, поступление на службу в Латерану и, наконец, поведал о приказе короля отправляться в Немедию, бдеть, следить, способствовать и лелеять душевное согласие.
Во время той части рассказа, что посвящалась моему близкому знакомству с Хостином Клеосом и Королевским Кабинетом, герцог Мораддин хохотал в голос и, точно также, как месьор Хостин, назвал меня олухом — естественно, так глупо попасться!
— Бесценный граф, — изнемогал от смеха Мораддин, — ты просто еще чересчур молод, значит, чересчур идеалистичен! С первого же дня пребывания в Немедии ты должен был уяснить, что игра, затеянная Конаном и таким прожженным интриганом, как барон Гленнор, не может быть простой и безобидной! Да, они намеренно тебя подставили, отправив к «почетному шпиону», месьору Реймену, не известив о существовании Королевского Кабинета, соперничающего с Вертрауэном, не рассказав о расстановке сил при дворе нашего короля… Я уже не говорю о маскараде с незаконным сыном герцога Зимбора — ты разве никогда не слышал об устойчивом понятии, появившемся в Кофе и прижившемся у нас: «Дети герцога Зимбора»? Это ведь расхожая поговорка! Старый дурак за свою бурную жизнь не только наплодил два с лишним десятка законных детишек, а с ними — не менее полусотни бастардов, но и… — герцог буквально зарыдал, вытирая изъятым у дочери платочком глаза, — но и начал за деньги продавать титул кому ни попадя. В Кофе очень странные законы и геральдические уложения, позволяющие впавшим в возрастное слабоумие старикашкам развлекаться подобным поразительным образом.