Андрэ Нортон - Эльфийский лорд
«Просто нам обоим нужно вести себя еще коварнее, чтобы возместить свои потери, — напомнил себе Джель. — Юности и энтузиазму не тягаться с опытом и вероломством».
— Мне чертовски неприятно в этом признаваться, моя леди, — сказал Джель, стыдясь, что не сумел заблаговременно предвидеть подобную ситуацию, — но я, точно так же как и вы, никогда не просвещал его насчет порядков, принятых там. — Он махнул рукой куда-то в сторону окна. — И, пожалуй, даже причины у меня были те же самые.
Зачем рассказывать ему о том, чего он изменить не сможет и только будет понапрасну расстраиваться и беспокоиться?
Джелю вспомнились старые уроки: ему доводилось выезжать из поместья в качестве пажа Тенебринта, так что у него была возможность посмотреть, как мыслят и действуют другие эльфийские лорды. Конечно же, для этой поездки Тенебринт надел на него ошейник, и даже если он иногда и допускал мелкие промахи — хотя вообще-то за ним и в детстве такое нечасто водилось, — Тенебринт всегда мог быстро взять его под контроль. И это в некотором смысле тоже было уроком, показывающим, насколько драгоценна и насколько непрочна та жизнь, которую имеют возможность вести обитатели поместья Прастаранов.
Лидиэль кивнула.
— А теперь, если мы попытаемся сказать Киртиану, что лорд Киндрет заслуживает доверия ничуть не больше, чем Аэлмаркин, он не сможет принять правильное решение.
Он попытается отделаться от Киндрета или.., или еще что-нибудь сделает. Но теперь, когда он уже привлек к себе интерес Киндрета, он не сможет сделать ничего такого, не навлекая на себя подозрений.
— Чтоб она провалилась, вся эта политика! — уныло произнес Джель. — Киндрет собирается использовать Киртиана, превратить в свое орудие и ничего не даст ему взамен, кроме красивых слов и пустых похвал…
— Да, но… — начала было леди Лидиэль.
Джель подождал, но леди так и не договорила. Тогда Джель сам закончил мысль:
— Но, возможно, для Киртиана это не худший вариант.
До тех пор, пока Киндрет нуждается в нем, ему не грозит смерть. До тех пор, пока Киндрет нуждается в нем, он будет следить, чтобы нас оставили в покое, какими бы странными ему ни показались некоторые наши порядки.
Лидиэль кивнула, и Джель с облегчением уразумел, что леди согласна с ним. Его побуждения были эгоистичны, и Джель это понимал; до тех пор, пока Киртиан не просто остается жив и здоров, но еще и пребывает под покровительством столь могущественного лорда, как Киндрет, самому Джелю и остальным обитателям поместья ничего не грозит. Аэлмаркин просто не посмеет вредить им или продолжать пытаться взять поместье и земли под свою руку.
Что же касается прочих людей, живущих в мире, — людей, за которых Киртиан принялся бы болеть душой, если бы знал, насколько паршиво обстоят дела в других поместьях, — Джелю как-то трудно было принимать близко к сердцу дела незнакомцев. Страдания людей-рабов в других поместьях были для него всего лишь рассказами, и хотя Джель, в принципе, верил в эти рассказы, он просто не мог заставить себя беспокоиться о незнакомцах, когда в его заботе нуждались люди, которых он знал.
А кроме того, Джель не способен был до конца поверить в то, чего не видел собственными глазами — без этого все равно какие-то сомнения да жили в глубине души.
"Так или иначе, но все это — истории минувших дней.
В наше время никто из эльфийских лордов не захочет впустую уничтожать свое имущество или портить его. На границах — дикие люди, в небесах — драконы, волшебники грозятся начать новую войну, да еще и собственные дети подняли против них оружие — нет, в таких условиях эльфы просто не смогут себе позволить прежние замашки". Рабство — да. Эльфы — суровые хозяева, с этим никто не спорит. И они полностью контролируют своих людей.
Но зачем морить их голодом, мучить, унижать? «В этом же нет совершенно никакого смысла. Изможденный, измученный, затравленный раб работает хуже и стоит меньше, чем раб здоровый, которого наказывают только в том случае, если он и вправду провинился».
— Клянусь вам, леди, я ни на минуту не спущу глаз с парня. Я о нем позабочусь — чего бы от него ни хотел лорд Киндрет, — пообещал Джель, возвращаясь мыслями к тем проблемам, которые он мог понять и которые способен был решать. — Я — коварный старый ублюдок, и, если мне покажется, что у Киртиана назревают неприятности, я подсыплю ему чего-нибудь в вино, дам Киндрету понять, что парень перебрал лишку, и лично отволоку его домой.
Джеля самого удивило внезапно вспыхнувшее яростное стремление защищать Киртиана любой ценой, и он слабо улыбнулся.
— А как только он окажется в безопасном месте, мы сможем уговорить его притвориться чокнутым. Сумасшедший для Киндрета бесполезен — да и угрозы не представляет.
Это было слабое утешение, но ничего лучше Джель придумать не смог.
Лидиэль отпустила Джеля, отправив сержанта заниматься своими делами. Его слова не принесли ей особого успокоения. Лидиэль снедало беспокойство. Она не видела способа побыстрее выбраться из внезапно возникшего затруднительного положения. «Я надеялась удержать его в стороне от этого всего, но события сложились не в нашу пользу, — подавленно подумала Лидиэль, глядя в окно на раскинувшиеся внизу безмятежные поля. — Из-за двух последних войн волшебников прежде непонятные таланты Киртиана вдруг сделались ценны. Теперь его втянут в политические дрязги лордов, хочет он того или нет. Но Джель прав: если рассказать Киртиану кое-какие подробности, это не пойдет ему на пользу. Возможно, лучше ему пока что оставаться в неведении. Если Киртиан узнает, что на самом деле представляют собой эльфийские лорды, чувство чести может толкнуть его к очень опасному выбору. Если же Киндрет скормит Киртиану то, что пожелают ему всучить старые лорды, и убедит помочь им — и не позволит ему узнать правду, — Киртиан может неплохо им послужить и в то же время избежать неприятностей».
Во всех этих войнах и раздорах была лишь одна хорошая сторона: старых лордов сильно поубавилось, и в живых остались самые практичные. «Их власть уменьшилась, и они не станут сейчас пренебрегать ни одним орудием, оказавшимся у них под рукой — особенно когда это орудие несложно задобрить. Второго Дирана в их Совете нет».
Лидиэль вздохнула. Ей была противна собственная меркантильность. Она собиралась держать Киртиана в неведении и манипулировать им, хотя и презирала подобные игры.
Да, Киртиана будут использовать. Но все-таки лучше быть орудием, не ведающим правды, чем мертвым героем.
«Я просто не вижу другого выхода».
Возможно, это ошибка — скрывать от Киртиана истинную природу его новоявленных приятелей-лордов. Но Лидиэль ничего больше не могла придумать.
