Ярослав Коваль - Венец проигравшего
— То, что детей не видно, не значит, что их нет.
— Аипери тебе на что-то такое намекнула?
— Я услышала от неё много важного. И теперь думаю. Сам говоришь — у них главы кланов хоть и управляют, но обычно остаются в тени, опираясь на своих мужчин. Зачем же тогда здесь эта Мэириман? И к тому же с младенцем на руках.
— Эта-то информация откуда?
— Ты невнимательно слушал. Или же у тебя от приближения к женским темам умение понимать напрочь отключается? Пленница обмолвилась. Намёка мне оказалось достаточно.
— Разве ты не могла ложно понять её намёк? Это чужая культура, чужая специфика мышления, чужой взгляд на вещи.
— Ты прав, да. Возможно. Но в любом случае — очень странно. И подход тоже странный. Они вызывали тебя на бой многократно — как командира отряда, как главнокомандующего, как местного правителя. Что за развлечение такое?
— Ну вот, развлечение.
— Забавам не место в завоевательной войне. Там на неё просто не хватает запала, свободных сил, как душевных, так и физических.
— Да вся война по большому счёту одна сплошная забава…
— Что за чушь? Для кого?
— Ну, изначально так и было…
— Изначально у людей не было возможности всерьёз тратиться на что-либо ещё, кроме выживания. И охота, и сбор даров леса, и война, и даже религиозные обряды — от начала времён всё это лишь способ выжить. Только потом, когда бытие стало более уравновешенным, кое-что изменилось.
— Ну, не знаю. Сколько молодёжи, у которой юность в заду играет, рады бы побряцать мечами ради славы и всяких там приключений, молодечества. Им не понять кайфа устроенной комфортной жизни, которая убаюкивает похожестью «вчера» и «завтра» на каждое «сегодня».
— Забава, — раздумчиво повторила Аштия, глядя мимо меня. — Да, забава. Ну, допустим.
— Что?
— Пока ничего. И, значит, тебе, согласившемуся идти на поединки, было неоднократно сказано, что ты умеешь вести себя подобающе, я верно поняла?
— Вроде того.
— Ясно. Что ж… Я с собой захватила нескольких экспертов по тому разделу магической практики, который Генштабу обозначили твои наблюдатели. Они скоро прибудут, я оставила их в Белом распадке с наказом добираться побыстрее, но торопиться в меру. Им надо будет пообщаться с твоими знатоками, но, догадываюсь, что какие-то наметки у них уже имеются.
— Считаешь, у нас есть шанс отыскать подход к этим их кошмарным чародействам?
— Ну, Серге, ты ведь знаешь, что я за маг. Так, крайний минимум по верхам, не более того. Какое суждение я могу высказать? «Может быть» да «предположим».
— Уж практических-то знаний по боевой магии у тебя хватает.
— Тогда честно скажу, что не вижу во вражеских чародействах ничего кошмарного. Даже готова восхититься их искусностью, позволяющей пускать боевое воздействие в ход столь избирательно.
— Я тоже восхищаюсь. Но догадываюсь, что моим людям не очень нравится умирать.
— Умирать не нравится никому. Однако приходится. Всем. И особенно часто — солдатам. Это данность. Кстати, именно тебе следовало бы верить в лучшее, ведь ключ к вражеским заклятиям именно ты, «чистый», нашёл первым. Ирония судьбы.
— Какой же это ключ! Ну, удалось порушить щиты, да и… всё.
— Да-да, я в курсе, что ты совсем не разбираешься в магии. Так и не разбирайся дальше. К чему наводить панику? В том числе и в собственной душе.
— И без того очевидно, что мы им во многом уступаем.
— А они — нам. Самая очевидная и естественная ситуация. Конечно, у них есть свои секреты, и мы пока не отыскали способ ослабить, обессилить чужой напор. Но так не будет продолжаться до бесконечности.
— Ты оптимистка.
— Я реалист. Мы ещё посмотрим, кто сильней. И должны показать себя с лучшей стороны, потому что это страшная ошибка — идти на переговоры, не получив хотя бы малого тактического преимущества.
— Так ты… Имеешь полномочия обсуждать переговоры?
— Их целесообразность, скажем так. Смогу даже начать общение. Если понадобится. Да. Государь неофициально дал добро. Но только мне.
— И кто же меня сдал?
— М?
— Кто проговорился, что я высказывал такую идею? Ведь откуда-то мысль её обсуждать вообще появилась! Кто?
— Ты прав. Я разговаривала с Аканшем. Да погоди ты вставать на дыбы! Во-первых, твой друг знает, что я тоже настроена к тебе доброжелательно, а во-вторых, он ведь говорил об этом только со мной, и никто, кроме меня, ничего не узнал. Мне было достаточно того факта, что ты считаешь переговоры целесообразными и нужными. Это уже очень серьёзный признак. Его величеству я подавала предложение как собственную идею. Только когда государь принял её доброжелательно, уточнила, откуда пошёл такой разговор. Видишь ли, имеет большое значение тот факт, что владетель захваченной области согласен на переговоры с врагом и не требует непременно крови и трупов, и чтоб никто из врагов не ушёл на своих ногах.
— То есть?
— А мог бы сообразить без пояснений. Ты многое должен императору, но не без отдачи же. Он тебе тоже должен. К примеру, я сама считаю, что пока нет повода для отчаяния. И у нас ещё есть возможность побороться. Если бы ты требовал давить врага без всяких разговоров и раздумий, я бы с тобой согласилась, и Джайда тоже, и тогда государь пошёл бы на переговоры лишь в самом крайнем случае. Один проигрыш — не крайний случай. Ты имеешь право требовать военной помощи суверена, причём именно такой, какая тебе нужна. И во многом определять развитие событий.
— Так что ж мне Аканш-то говорил!
— Он бережёт твою репутацию в кругу подчинённых и твою голову там, где тебе самому это удаётся не лучшим образом. Уж признай. Перестраховывается в твою пользу.
— Но тебе ведь сказал.
— Мне — можно. Я — особое дело. Ты сам знаешь почему. Ты ведь помнишь, что я говорила о разности понимания миропорядка. Одно дело — солдаты, другое — лорды. Как лорд ты обязан думать о перспективах всей области, всех населяющих её людей, рассматривать любой вариант развития событий. Просто твоим солдатам и младшим офицерам не нужно об этом знать. Они должны верить, что война победоносна, а наши армии непобедимы.
Я вздохнул.
— Так что же дальше?
— Хочешь спросить, каковы наши планы? Что ж, они очень просты. Мы проведём пару победоносных сражений, потом оценим перспективы и, возможно, выйдем на переговоры. А дальше будем обсуждать условия с государем в кругу лиц, непосредственно имеющих отношение к проблеме.
— Это у нас кто?
— Ты, разумеется, моя дочь, возможно я, Рохшадер, Бадвем, Ферграс, Бограм, Урхель. Самые влиятельные северные лорды.
— А Акшанта будет допущен к обсуждению? Область, конечно, не северная, а центральная, но всё-таки Лёша — мой сын. Ему происходящее небезразлично.
