Антон Грановский - Плащаница колдуна
– А коли у меня имущества нет? Как же мне его добыть, коли ножом не тыкать?
– Трудом, – ответил Лагин. – Бог потому тебя и создал такого смышленого да бойкого, чтобы ты мог трудиться. Труд – это человеческое призвание, понимаешь? Создал тебя Бог и велел трудиться. Кто трудится, тому воздастся сторицей. И все у него будет, чего он только пожелает. Вот ты, Прошка, что лучше всего умеешь делать?
– Воровать.
Лагин досадливо мотнул головой:
– Нет, не то. Скажи что-нибудь другое. Чтобы другим людям расстройства не чинить.
– Ну… – Прошка задумался. – Батя говорил, что из меня вышел бы хороший кузнец.
– Вот! – кивнул Лагин и улыбнулся. – Это дело богоугодное. Людям помогать – Бога радовать. Вот кабы каждый себя этому посвятил – представляешь, какая бы тогда жизнь началась!
– Не получится, – веско возразил Прошка. – Зачем им твоя работа, когда меч и стрела все, что нужно, добудут. И усилий-то никаких прилагать не надо. Натянул тетиву да стрельнул. Вот тебе и куш.
Лагин нахмурился и поправил пальцем очки.
– Пока мы так рассуждать будем, ничего путного из людей не выйдет, – сказал он. – Одни только распри да кровь. Сколько ее уже пролито, кровушки-то этой…
– Много, – согласился Прошка.
Лагин невесело усмехнулся:
– То-то и оно, что много.
– Да разве можно остановить-то?
– Можно, – кивнул Лагин. – Есть верный способ. Вот скажи мне, Прохор, за что люди друг друга гробят?
– За золото.
– Верно. А ежели золота появится так много, что оно станет валяться под ногами? Что тогда будет?
– Разберут. Домой утащат, амбары да сусеки золотишком забьют.
– А его все равно много останется. Целые горы золота. Больше, чем камней. – Лагин вздохнул и мечтательно проговорил: – Вот тогда люди и призадумаются. Призадумаются и поймут, что не в золоте счастье. Люди ценят то, чего мало.
– А чего будет мало?
– Добра. Любви.
Прошка усмехнулся.
– Здоров ты врать, дядя Лагин. Только такого никогда не будет, чтобы золото под ногами валялось.
– Будет, – уверенно произнес ученый муж. Помолчал, затем заговорил снова, понизив голос: – Знал я, Прошка, одного человека, который мог сделать золото из чего хочешь. Хоть из твоих соплей.
– У меня нет соплей, – хмуро отрезал Прошка.
– Как же – нет. А под носом что?
Прошка нахмурился и вытер нос рукавом рубахи.
– Брехня это все, – изрек он упрямо. – Будь у Бавы Прибытка горы золота да вокруг – горы, он все равно добро делать не станет. Будет сидеть на своей горе золота и жрать его в три глотки. Пока не лопнет.
Лагин тихо засмеялся.
– Ты слишком плохо думаешь о людях, Прохор.
Прошка хотел ответить, но вдруг Диона громко позвала:
– Глеб!
Глеб обернулся:
– Чего тебе?
– Впереди княжьи ратники.
Орлов остановился и недоверчиво воззрился на девушку.
– Откуда ты знаешь?
– Чую, – просто ответила она.
– И скоро они будут здесь?
– Скоро. Если не хочешь столкнуться с ними нос к носу, самое время спрятаться.
– Что ж… – Глеб прищурил недобрые глаза. – Но если ты обманула… – Он не договорил и слегка повысил голос: – Все слышали, что она сказала? Давайте в кусты. И побыстрее!
Едва путешественники успели спрятаться, как из-за деревьев выехал разъезд охоронцев из пяти человек. Все в кольчугах, с шеломами на головах. На ногах – яловые сапоги с высокими голенищами. На плечах – суконные плащи, под стать княжескому корзну, за спинами – круглые щиты. На поясах – мечи и кинжалы. Пояс старшего украшен золочеными пряжками и увешан наградными сверкающими бляхами.
Кони под витязями сильные, сытые. Сбруя отменная. На конях войлок, на войлоке потники, на потниках – черкасские седла с подпругами.
Глеб усмехнулся: кабы к этому великолепию да смелости чуток – цены бы витязям не было. А сунь любого из них в Гиблую чащобу и дай вблизи послушать, как волколаки зубами щелкают, – мигом в штаны наложат.
Хотя… Случалось, конечно, и княжьим ратникам волколаков и упырей мечами рубить. И не только их. Сколько они самозваных добытчиков сгубили – зубов во рту у волколака не хватит, чтобы сосчитать.
Глеб вздохнул.
Разъезд проехал мимо кустов и двинулся мимо, но тут случилось нечто непредвиденное. То ли копыта коней подняли слишком много пыли, то ли земля, к которой припали путники, была слишком сырой, но не выдержал Хомыч молчаливого лежания и – чихнул.
Один из всадников, судя по бляшкам, княжий поручик, остановил коня и прислушался. Затем сделал знак другим остановиться. Глеб метнул на старика гневный взгляд, тот побледнел и развел руками.
– Заметай! – донесся до путников зычный голос поручика. – Поди глянь в кустах!
Один из витязей кивнул, повернул коня и неспешно направил его к кустам. Глеб тихонько вынул из ножен меч. Против ратников он никогда не использовал ольстру. Таково было негласное соглашение, принятое между ним и князем Егрой. Равновесие сил. Стоило Глебу его нарушить, и князь направил бы по его следам два десятка отборных воинов, вооруженных до зубов. И тогда уж Глеба никакая ольстра от смерти не спасла бы.
Бой на мечах – это честный бой. Но даже честный бой был сейчас Глебу не нужен. Лучше попытаться решить все миром, а уж если не получится…
Глеб поднялся в полный рост. Завидев его, поручик тут же повернул коня и быстрой рысью подъехал к кустам.
– Кто такие? – резко спросил он, осаживая коня.
– Я Глеб-Первоход, – представился Глеб спокойно. – А ты кто таков?
Поручик сдвинул темные брови и веско ответил:
– Меня кличут Кнур. Дивлянов сын. Я княжий поручик. А про тебя, Первоход, слыхал. Кто там с тобой?
Лагин, Хомыч, Диона и Прошка медленно поднялись на ноги и хмуро уставились на поручика.
– Это мои спутники, – ответил Глеб. – Мы не делаем ничего предосудительного. А в Гиблое место пришли по своему делу.
Поручик оглядел всю честную компанию холодным взглядом и распорядился:
– Покажь сумки!
– Зачем? – сухо спросил Глеб.
– Хочу увидеть, что бурую пыль не везешь.
– Я не добытчик, я – ходок, – отчеканил Глеб. – Если ты про меня слышал, сам это знаешь.
Поручик Кнур дал знак своим витязям. Те мигом обнажили мечи. А один положил стрелу на тетиву лука и направил ее острием на Глеба.
– Выполняй мой приказ или будешь бит, – резко проговорил поручик.
Несколько секунд Глеб размышлял. Дружинник, несомненно, слышал про ратное умение Глеба. Кроме того – из кожаной кобуры Глеба торчал приклад ольстры, а уж про это жуткое оружие ратники тоже были давно наслышаны.
В собственной победе поручик, конечно, не сомневается, но воинов своих класть на поляне понапрасну не станет. Опытный ратник знает, что худой мир лучше хорошей войны. А значит – прежде чем вступать в схватку, всегда лучше сперва попробовать договориться.
