Надежда Попова - Инквизитор. И аз воздам
К нужному дому Курт вышел спустя несколько минут; остановившись чуть поодаль, вновь замер на мгновение, оглядываясь и вслушиваясь, и, быстро прошагав к двери, тихонько стукнул в створку – один раз. Дверь приоткрылась почти тут же – ненамного, только чтобы позволить ему проскользнуть в неширокую щель, – и без единого звука закрылась за его спиною, лишь едва-едва прошуршав засовом в петлях.
– За мной, – тихо проронила черноволосая женщина в легкой пенуле прямо поверх ночной сорочки, поманив его рукой со светильником, и, развернувшись, двинулась по лестнице наверх.
Во вторую от лестницы дверь, ведущую в комнату с наглухо закрытыми ставнями, она вошла, все так же не оглядываясь, прошла к столу и, установив на него светильник, бросила на ходу:
– Засов.
Курт осторожно, стараясь не громыхнуть и не скрипнуть, вдвинул деревянный брус в петлю и развернулся к хозяйке дома, вдруг поняв, что не знает, какими словами начать разговор.
– Сколько времени у тебя в запасе? – спросила та, медленно приблизившись на два шага; он передернул плечами:
– Прикрыт до утра. Какими судьбами ты…
– Стало быть, поговорим потом, – оборвала она решительно, и Курт с готовностью умолк, тоже шагнув навстречу.
– Ничего не имею против, – согласился он серьезно.
– Свидание раз в десять лет – это перебор, – вздохнула Адельхайда, потянувшись, и перевернулась на бок, приподнявшись на локте и подперев ладонью щеку. – А с нашей службой каждое из них может и вовсе оказаться последним.
– Раз в пять лет, – поправил Курт с улыбкой, она фыркнула в ответ:
– Пражское не считается. То еще свиданьице – явиться в разгар расследования, чтобы увидеть даму мельком, поцеловаться с ней над трупом предателя и сбежать на следующий день, не попрощавшись.
– Для последнего у меня были веские причины.
– Да, я знаю, – отозвалась Адельхайда уже серьезно и, помолчав, вздохнула: – А мне не удалось даже побывать на погребении…
– И не только тебе. Отец Бенедикт был духовным отцом для многих… да и не только духовным. Большинству из нас он был единственным настоящим отцом вообще. И большинство по тем или иным причинам не смогли с ним попрощаться; нам с Бруно еще повезло…
– Как ладишь с ним? – спросила она спустя мгновение молчания. – Я понимаю, что вы всегда были душа в душу, но все ж одно дело напарник, а другое – духовник…
– А когда оный духовник еще и бывший помощник на побегушках, а ныне – начальство… – продолжил Курт с улыбкой и отмахнулся: – Оказалось проще, чем я полагал. В сущности, ничего не изменилось – просто теперь на то, чтобы долбить мне мозг, у него есть заверенные документально полномочия, каковыми он и пользуется беззастенчиво… Так какими судьбами ты в Бамберге? И что не так с семейкой Гайер, раз уж ты обратила на них внимание?
– Хотела тебя спросить о том же, – усмехнулась Адельхайда. – Не представляешь моего изумления, когда я увидела тебя расхаживающим подле моего дома.
– Не видел другого способа дать знать о себе, – пожал плечами Курт. – В свете гибели Штаудта все regulae communicatorum[29] на территории этого города упразднены, посему оставалось лишь нагло импровизировать.
– Как ты узнал, что я здесь, а главное – кто сказал, что интересуюсь Гайерами?
– Помнишь охотника, с которым мы с Бруно вляпались в стаю ликантропов? Он здесь: охотничье сообщество заинтересовало невероятное количество малефиков в этом городе. В процессе расследования, каковое здесь проводит Ян, он и узнал о тебе. Твое имя он запомнил после ульмской истории, и в голове у него, сдается мне, угнездилась какая-то непристойная версия насчет нас с тобою.
– С чего бы это, – вскользь улыбнулась Адельхайда, тут же посерьезнев. – Хм. Резвый парнишка… А ты-то здесь что забыл?
– Расследую исчезновение Штаудта. Точней (если res suis vocabulis nominare[30]) его убийство.
– Работаешь в связке с попечительским отделением? – удивленно приподняла бровь она. – Ты? Неожиданно.
– Висконти попросил меня лично, а в такой ситуации, сама понимаешь, не слишком велика свобода выбирать; и кроме того – убит все же один из нас, пусть и кураторский служитель, а такое оставлять без ответа нельзя… И судя по тому, что о тебе мне никто из Совета не обмолвился ни словом, ты здесь не по его заданию, а по императорскому? Неужто наше Величество обеспокоено мухлежом с недвижимостью в этом городке или я не в курсе чего-то более нешуточного?
– Все, как всегда, сложно, – вздохнула Адельхайда, снова улегшись на подушку и уставившись в потолок. – В первую очередь я здесь именно по императорской воле; Рудольф пожелал узнать, что происходит в Бамберге, – некоторый переизбыток малефиков на единицу пространства ему тоже показался подозрительным, даже с учетом того, что более половины происшествий после завершения расследований были переданы в ведение магистрата. Не меньше его заинтересовало и невероятное единодушие, внезапно установившееся между простыми горожанами, служителями Конгрегации, епископом, магистратом и местной знатью. Обыкновенно хотя бы одно из звеньев в этой цепочке оказывается слабым или вовсе гнилым. Правда, в известность о происходящем Рудольфа поставил Сфорца, он же рассказал мне об убитом inspector’е, когда узнал, что Император взвалил проверку на меня. В дело велел не вмешиваться, но вместе с тем дозволил «решать на месте по ситуации»… Старый сукин сын, – тепло улыбнулась Адельхайда, – а ведь у меня возникло ощущение, что он что-то недоговаривает… Как полагаешь, почему он не сказал мне, что и ты здесь?
– Вряд ли он надеялся, что мы не узнаем друг о друге до самого конца наших расследований… – задумчиво проронил Курт и, помедлив, кивнул: – Возможно, опасался, что мы друг другу помешаем так или иначе или что один из нас соблазнит другого своей версией происходящего и утянет на свою дорожку. Быть может, счел, что чем позже мы встретимся – тем больше вероятность того, что к тому времени у каждого из нас будет в запасниках что-то существенное и при встрече мы не будем кидаться друг к другу в поисках версии, в которую можно будет поверить за неимением собственной, а нам будет что друг другу рассказать.
– И как, у тебя есть? – без особенной надежды уточнила Адельхайда.
Курт снова умолк, глядя в стену и не столько решая, следует ли рассказывать всё, сколько подбирая слова и раздумывая над тем, с чего начать.
– Видимо, есть, – сама себе ответила она, снова развернувшись на бок, и приглашающе кивнула: – Говори. Судя по твоему лицу, твоя информация куда занимательней моей.
