Марина Дяченко - Ключ от Королевства
Колонна вильнула снова. Я вдруг увидела, что бегу одна среди чиста поля, вернее, среди пустыни, и прямо передо мной струится жирными потоками, манит в объятия неведомое существо…
— Лена!
Это Гарольд. Он схватил меня за руку. Я снова была в строю, передо мной прыгали чужие спины, мелькали пятки. Я вспомнила кросс на уроке физкультуры. Тогда можно было капризно крикнуть: «Я больше не могу!» — и перейти на шаг…
В классе я самая маленькая.
В Королевстве тоже. Все здесь выше и крепче меня, у них ноги длиннее…
Я пробежала ещё десять шагов и упала, больно ударившись о посох.
Гарольд вытащил меня на спине, как мешок. Помню, меня забросили в седло Фиалка; помню его понимающий карий глаз.
Стражники, подгоняя отстающих, всё-таки нарушили строй — растянулись по пескам. Текучие призраки расплывались, как тающее мороженое; вот один из них лизнул, будто дрожащим языком, последнего из бегущих, усатого стражника… Стражник упал.
Оберон вскочил в седло за моей спиной, развернул крылатого коня. Стражник лежал на спине. Глаза его поблекли и запали. Кожа обвисла коричневыми морщинами. С лысого черепа осыпались, как осенние листья, одинокие седые волосинки. Этому парню, ещё недавно молодцу хоть куда, на вид было лет девяносто…
Не обращая внимания на дрожащий вокруг воздух, Оберон соскочил на песок, с натугой поднял лежащего, перекинул через седло:
— Лена! Скачи… Быстрее!
Я хлопнула Фиалка пятками. Крылатый конь понёсся, взлетая и опускаясь, поднимая фонтанчики песка. Это было бы прекрасно, если бы не моя ноша; я вцепилась в страшного чёрного человека, который, казалось, разлагался на глазах. Он захрипел. Он был жив. Я оглянулась.
В небе, рядом с маленьким белым солнцем, летела, раскинув руки, человеческая фигура.
— Это время, Лена. Просто убийца-время.
Шатра больше не было. Зато был родник. Слуги почистили его, принцессы обложили по кругу белыми камушками. Мы с Обероном сидели на жухлой траве, пили по очереди ледяную душистую воду и вполголоса разговаривали.
— Он… умрёт?
— Не сегодня. И не завтра. Такие раны плохо лечатся. Но он перестанет стареть; с сегодняшнего дня он будет потихоньку становиться моложе. Через десять лет станет крепким стариком, через двадцать — пожилым человеком, а лет через пятьдесят станет таким, как был… до того, как его накрыло.
— А потом? Будет ребёнком?
— Честно? — Оберон потёр подбородок. — Не знаю. Но жить он будет долго… если, конечно, Королевство выживет.
— Как же не выживет, — сказала я с обидой. — После всего, что было… Разве нам ещё что-нибудь страшно?
— Не знаю. — Оберон покачал головой. — Хотелось бы верить, конечно, что главные неприятности позади. Мы прошли пустыню; с каждым днём всё крепче надежда, что вот-вот мы найдём нашу новую родину. Ты себе не представляешь, Лена, как прекрасно новое Королевство. Какие добрые чудеса творятся вокруг. Какие заветные желания исполняются. Я тебя прошу: не спеши уходить в свой мир сразу, останься хоть на недельку — ты увидишь такое…
Оберон мечтательно улыбался. Лицо его совершенно преобразилось, он сразу стал моложе лет на двадцать.
— А знаешь, Лена? Я сейчас и сам поверил, что мы близки к цели. Прежде у меня не было такого чувства.
— А когда? — Я сильно воспряла духом. — Завтра?
— Не исключено… Хотя, скорее всего, всё-таки через несколько дней.
— Ваше величество. — Я смутилась.
— Что?
— Научите меня летать.
Оберон хмыкнул:
— Учти, сразу не получится. У тебя дома есть напольные весы?
— Есть. Мама худеет всё время.
— Представь, что ты стоишь на таких весах… И твой вес становится всё меньше и меньше. А когда на воображаемых весах будет «ноль» — тогда легонько оттолкнись от земли, подпрыгни…
Я с замиранием сердца встала. Сосредоточилась. Представила весы под ногами. Напряглась…
Ничего не случилось. Только живот заболел.
— Не огорчайся. — Оберон смотрел сочувственно. — Когда-нибудь ты взлетишь. Это я тебе гарантирую.
Две лошади пали в пути.
Груза становилось всё меньше — кончались припасы и топливо.
Шли медленно — все измучились. К тому же при нас теперь был древний старик, его по очереди несли на самодельных носилках. Прошло три дня; однажды на закате мы вышли в долину между двумя цепями холмов. Вышли — и остановились безо всякой команды.
Густой сосновый лес был подсвечен заходящим солнцем. Блики дробились на глади огромного озера. Верхушки гор на горизонте поблёскивали льдом, лёгкими поросятами розовели застрявшие в расщелинах облака. Простирались луга и пашни, поднимались дымки над человеческим посёлком. И вела вниз дорога — настоящая утоптанная дорога, какой давно уже не видели ни наши люди, ни лошади.
— Пришли, — благоговейно сказал трубач.
Я посмотрела на Оберона.
Он глядел вниз, по-кошачьи жмурил глаза и улыбался.
Глава 18
Новый мир
Я проснулась.
Пахло лесом. Пели птицы. Пока я спала, кто-то укутал меня вторым одеялом. Теперь на серой ворсистой ткани сверкали капли росы.
Я села. Протёрла глаза. Огляделась кругом.
Лагерь проснулся. Воздух был наполнен домашним смолистым дымком от костров. Кто-то смеялся. Тихо побрякивала лютня.
— Доброе утро, Лена!
Мать Гарольда улыбалась мне от котла, в котором кипело под её присмотром что-то вкусное.
— Доброе утро, Лена! — приветствовали музыканты.
— Доброе утро! — пробегая, кланялись слуги.
— Доброе утро, маг дороги, как спалось?
Я шла, улыбаясь, зевая и прикрывая рот ладонью, кивала, здоровалась, кланялась в ответ. Я хорошо знала этих людей. Каждого из них я видела в минуты смертельной опасности. Кого-то спасла. Кто-то спас меня. Они были мне ближе, чем самая близкая семья; мои люди. Моё Королевство. Моя судьба.
Я умылась из родника, присела на пенёк и получила на колени миску мясной каши со свежим сливочным маслом. И, облизывая ложку, подумала: а была ли я когда-то той самой Леной Лапиной, ученицей седьмого «Б»? Не приснилась ли мне вся моя прежняя жизнь? Вполне может быть, что и приснилась…
Подошёл, жуя, Гарольд и молча сел рядом. Мы не нуждались в словах. Дорожное братство боевых магов — разве что-то в жизни может с этим сравниться?
Привалившись к сосне, отдыхал на солнышке дряхлый старик. Грелся, подставляя лучам морщинистое лицо. Улыбался беззубым ртом.
И я улыбнулась ему в ответ.
Наверное, это был самый счастливый день в моей жизни. И я ещё долго буду его вспоминать.
Местные жители приняли нас неплохо, но все показались мне какими-то сквалыгами. Вопрос, который чаще всего задавали местные, звучал просто: «А что мне за это будет?»
