Алексей Изверин - Чужая корона (Чужое тело-2)
— Так и брали б их вообще. Что ко мне заглянули? — Я раздумывал, что же делать с боцманом. Да ничего толком‑то с ним не сделаешь! Тут наказания‑то… Бить плетьми, сажать на кол, вешать или голову рубить. Надо б поскорее суды завести!
— Тупые они, Ваше Величество. Крестьяне‑то уже к земле приучены, что надо делают сами.
Ага, пять сезонов от силы, а потом ещё надо новых нанимать.
— Ваше Величество! — Это барон Алькон. — Там пленных собрали. Хозяева кораблей и бараков, есть ещё пара капитанов ловчьих отрядов… Не желаете ли взглянуть?
— Ещё как желаю. Граф! Боцмана Го пока что держать отдельно.
А вот и наши пленные. Длинная процессия, возглавляемая графом Нидолом подвела голубчиков к стене барака, построили в ряд, для ускорения процесса подталкивая древками копий и незлобными пинками.
Так, кто тут у нас? Вот рыцарь, в закопченных после взрыва гранаты доспехах, без шлема. Лицо круглое, удивленное, мелкие частицы пороха густо облепили бледную кожу крест — накрест, под прорезь шлема. Рыцарь все время наклоняет голову и трясет, как будто что‑то в ухе застряло. А, ну да, контузия. Нечего было моих гвардейцев рубить вдоль и поперек, у меня их и так мало. Остальные типичные купчины и охрана, я таких ещё в самый первый день в этом мире видел. Толстые пуза, наглые глазки, морда кирпичом. Хотя вот это точно наемники, держатся вместе.
С грохотом отшвартовалась галера, и через некоторое время в общую кучу затолкали ещё троих. Капитан, экзотического такого вида тип в цветастом халате и с тюрбаном, длинная бородка клинышком, под глазом синяк и пустые ножны из‑под кривой сабли на поясе, высокий и худой граф с брезгливым лицом, и тип в богатой дворянской одежде с бегающими глазками.
Ну, вот, вроде бы все в сборе.
Кстати, а кто тут у меня‑то, по лицам?
— Эй, уважаемые у стены! — Крикнул я. — А ну, представились‑ка все по порядку…
Они представлялись, а граф Нидол рассказывал, как и где кого поймали.
Итак, имелись у меня почтенные торгаши из Рохни числом три штуки, и рохнийский же барон. Тот самый, который ухом трясет. Этих поймали в башне, приказали выходить, да они были в доспехах и вышли. Серьезно отмахивались, пока не получили гранатой. Торгаши с ним были. Вроде как охраной выступал уважаемый барон со товарищи и их дружина. Остатки дружины сейчас в бараках заперты.
Ещё два мелкоземельных баронов из Закатного герцогства, мощных таких молодчиков, Виктор шепнул, что дрались упорно. Естественно, что взяли‑то их как раз около рабских бараков, только — только привели они очередную партию рабов. С ними торгаши были, вот эти, три штуки. Имперцы, не иначе. Один потолще и побойчее, два других поспокойнее. Этих тоже взяли на месте, под руки. Скупали рабов, вели на корабли, да не успели убежать. Корабли около причала — как раз их.
Вот этот вот худой глист — самый жирный улов, граф Норгский Лург. Граф Лург, какая радость. Один у меня ещё в башне сидит, соберем коллекцию графов Лургов? Ещё имелись двое имперских торгашей, капитан небольшого отряда наемников, барон какой‑то там из Дарга, и не пойми с какого боку капитан галеры.
Граф Лург сразу же принялся качать права, что‑де всё крестьяне принадлежат ему и только ему, а остальное суета…
— Норг — небольшой замок на сотню воинов и три деревушки, живущие сельским хозяйством. — Просветил меня барон Алькон, который тоже решил побывать на месте забавы. — Там и трети не наберется, даже если перепродавать всех… Мы зимовали в тех пределах. Народу там и в самом деле мало. Сиятельный граф, наверное, уже всех сюда загнал?
Граф Лург понял, кто перед ним, помрачнел. Наверное, подумал, что уж ему‑то да знать, кто у него зимует, так не упустил бы шанса налететь да рассадить по кольям.
А вот их пленные. Вот замученные люди, вот повешенные, вот живые тоже, сейчас на брусчатке сидят, приходят в себя. Вот те, кто помер с голоду и от болезни в тесном бараке, их вынесли и положили около стенки, а вот те, которых теперь даже не ясно как лечить. Вот эти, у которых на ногах и на руках незаживающие язвы — это откуда?
— С кораблей, Ваше Величество. — Сказал барон Алькон. — Там рабов сразу в колодки заковывали, чтобы не чтобы не буянили.
Ага, понятно.
Вот такая неслабая толпа народу сегодня осталась дома. А сколько народу переправили на верную смерть‑то на полях Империи и в шахтах Рохни вот эти вежливые господа? Тот же граф Лург, или вот этот купчина мордатый? Сколько вот таких людей через них прошло?
И не эти ли люди ловили ночью ростиков около одной таверны прошлой осенью?
А что они сами‑то скажут?
— Господа хорошие! — Обратился к ним. Ну, и что сказать? Да даже и не знаю. А, вот, придумал!
— Господа хорошие! Что же заставило вас взять в руки оружие и сопротивляться законной власти?
— Простите, Ваше Величество! — Ответили. Конечно, разно, кто‑то и отмолчался, но общий смысл такой. — Случайно против вас оказались! Черный запутал!
— А что же привело вас, добры молодцы, на ту сторону? А?
— Бес попутал! — Снова не теми словами и вразнобой, но общий смысл сохраняется.
— Да оно понятно! А кто заставил вас воровать людей моих, как курей из курятника?
— Так это ж крепостные крестьяне, Ваше Величество! Мы всех их честно купили… — Возразил мне один купчина, самый мордатый. Из Империи, что ли? Нагловат не в меру…
— А ты сам кто будешь, уважаемый? — Себастиан Перейра, торговец черным деревом, кто ж ещё.
— Я купец Качный, из города Каорвол, что стоит на землех Великой и Неделимой Империи, Ваше Величество. Я вышел из Каорвола через весенние шторма, чтобы быть первым и закупить самых лучших и крепких работников, потому что Соединенное Королевство издавна славится своими крестьянами. Они крепкие, выносливые…
Ну и что ему скажешь‑то? Что покупать и продавать людей не хорошо? Что за это карает Уголовный кодекс, который в этом мире ещё не придуман? Или что продавать людей на смерть плохо? Или что король‑то тоже без подданных не может?
Короче, не фиг и думать. Торговал моими людьми — добро пожаловать на кол… Нет, лучше на виселицу. Вот, граф Нидол уже развил бурную деятельность, на пирсе… Мать твою ж так!
Как я уже говорил, склады тут стенами прямо к морю выходили. Выглядели так — склад окружает стена, такой вот рабский загон получается. И кто‑то вот умный быстро сколотил под стеной виселицу, выставил балки деревянные и распорки под них, штук пятнадцать, точно… И на них сейчас висели людские тела, вверх ногами, некоторые уже обклеванные морскими чайками.
— Почтенный мастер Качный. Тут есть и вольные люди. — Сказал я, не отрывая взгляд от повешенных. Из города не видно, а из бараков видно. Так сказать, урок тем, кто бунтовать вздумает. Как же тут любят людей перед смертью помучить‑то!
