Ольга Романовская - Песочные часы
Утром я привычно проснулась раньше хозяина, оделась и прошла к себе, обустраивать своё холодное пристанище. Безусловно, в постели под боком мужчины было теплее, но я не любовница, чтобы нежиться до завтрака и желать доброго утра.
На кровати меня ожидало чистое бельё и новое одеяние торхи.
А ещё Фей, с зевком, вылезшая на свет подлунный из-за ширмы:
— Я вам воды нагрела и душистое мыло принесла.
Через четверть часа я уже была готова выслушать указания управляющего. Как и в замке хозяина, слуги собирались на кухне, даже примерно в то же время.
Меня поручениями обделили, велев лишь вытереть пыль на лестнице и холле после возвращения. Но возвращения откуда? Сомнения разрешила Карен, весело шепнувшая, что мы с парочкой хыров для охраны идём по магазинам.
Магазины оказались самыми обыкновенными, а начали мы вообще с рынка, на котором Карен, сверяясь со списком, лихо порхала через толпу от прилавка к прилавку. Я, привязанная знакомой алой ниткой, едва поспевала за расторопной служанкой.
— Ты осматривайся, запоминай, потом сама ходить будешь. Думаю, уже через недельку, — щебетала между покупками Карен.
Фрукты для хозяйского стола мы покупали в лавке краснолицего полукровки, явно не араргца. Радовало то, что он говорил на сойтлэ.
Особенно долго задержались у мясника, выбирая постную говядину. Она должна была быть определённого цвета, с нужной линией прожилок, обязательно мягкая и свежая. Карен деловито тыкала куски пальцем, пытаясь определить, не обманул ли торговец, назвав товар парным.
Наконец, отпустив одного хыра, мы перебрались в другой квартал, где затоварились нитками трёх цветов, тёплыми носками и туфлями для меня и туалетными принадлежностями.
Мы возвращались домой. Я шла рядом с Карен, гадая, как купить капли. Рецепт остался в публичном доме, в старой одежде, да и, будь он со мной, под каким предлогом я бы отпросилась в аптеку?
— Карен, — я, наконец, решилась, — скажи, а нельзя рецепт восстановить? Просто норрина Доррана велела мне вчера кое-что забрать, а, когда меня похитили, рецепт потерялся. Она ведь недовольна будет…
— Если помнишь аптекаря, и оплачено, то можно и без него забрать. Что она просила, не забыла?
Я отрицательно покачала головой. Робкая надежда расправляла крылья в душе.
Оставалось только убедить Карен не заходить в аптеку вместе со мной. Но она сама не стала, вдруг вспомнив, что забыла узнать, готовы ли новые сапоги управляющего.
— Ты смотри, не сбегай! Дороже станет, — напутствовала меня служанка. — Я быстро, через десять минут вернусь.
Освободившись от красной нитки, я с облегчением вздохнула и толкнула тяжёлую стеклянную дверь аптеки.
Внутри было светло. На полочках между окон, зеркал и кадок с растениями разложены мешочки с какими-то травами, стояли разнообразные бутылочки.
Я невольно засмотрелась на всю эту красоту: в городке, куда я ходила, было гораздо скромнее.
— Чем могу быть полезен? — на меня с улыбкой взирал ученик аптекаря.
Пальто почти полностью скрывало моё платье, а браслет я не выставляла напоказ, так что он, наверное, принял меня за аверду, поэтому был так вежлив и предупредителен.
— Здравствуйте. Моя госпожа, норрина Доррана, заказывала у вас пару снадобий. К сожалению, она потеряла рецепт, но, может, вы отдадите мне её покупки? — я улыбнулась, стараясь держаться раскованно и непринуждённо. — Она вчера должна была забрать.
Ученик аптекаря хмыкнул, недоверчиво глянул на меня, но всё же отправился в подсобное помещение. Очевидно, свериться с амбарной книгой.
Я, как и подобает молоденькой служанке, подошла к зеркалу и сделала вид, что поправляю причёску. Так мне было удобно наблюдать за прилавком и скрывать волнение.
— Да, действительно, было заказано и оплачено. Противопростудный сбор, капли от нежелательной беременности и омолаживающая маска для лица. Расписку оставите?
— Конечно! — стараясь контролировать эмоции, я не спеша подошла к прилавку и написала на протянутом листе бумаги: «По поручению госпожи забрано из аптеки…» — далее следовал список предметов, число и неразборчивые каракули — кто сказал, что служанки грамотны?
Взяв чужие покупки, я попрощалась, а потом, будто вспомнив, обернулась:
— Совсем забыла, подруга просила купить ещё одну бутылочку капель. Ну, чтобы детей не было. Небольшую.
С замиранием сердца выложила на прилавок все нехитрые сбережения.
Капли мне продали, вроде бы не заподозрили. Видимо, свою роль я сыграла хорошо.
Спрятав бутылочку, вышла на улицу, где, переминаясь с ноги на ногу, меня ожидал печальный хыр с ворохом покупок. Судя по взгляду, мысли о свободе он отринул лет десять назад. Но бежать, наверное, пытался — иначе откуда эти шрамы?
А теперь покорный домашний раб.
Через пару минут, запыхавшись, к нам присоединилась Карен, заглянула в пакет из аптеки и предложила занести его на обратном пути в дом любовницы хозяина. Видимо, у них давняя связь, раз все слуги знают.
Хорошо, что не поддалась соблазну и не забрала бутылочку капель норины: они интересовали её в первую очередь.
Как ни странно, Доррана снизошла до того, чтобы взглянуть на меня, скупо поблагодарила и даже поинтересовалась самочувствием.
— Сашер вчера всю городскую стражу на уши поднял, мага из кабака вытащил. Думал, сбежала, а оказалось, что в переплёт попала. Хороший у тебя хозяин, молиться на него надо. Кстати, ты какую религию исповедуешь?
— Верю в Шоана.
— Не думаю, что у нас есть его алтарь, — хмыкнула норина, — разве что в трущобах. Ничего, найдёшь кого-то другого.
— Держи за труды, — она протянула мне пригоршню медных монет. — Передавай наилучшие пожелания хозяину, скажи, что я буду на балу в золотом: Пьякеш таки успела дошить платье.
Вернувшись в особняк хозяина, я преступила к выполнению своих непосредственных обязанностей — уничтожению пыли. Её оказалось немало, особенно на рамах картин, так что поручение уже не казалось мне лёгким.
Пришлось пару раз просить стремянку и подниматься в поднебесные дали.
На звук хлопнувшей двери я не обратила внимания. А зря!
— Выкрутилась, как вижу.
Я ойкнула и от неожиданности выронила тряпку.
Шоанез!
Осторожно обернулась, и убедилась, что слух не подвёл.
Больше не удостоив меня ни взглядом, он скинул пальто на руки слуге и велел доложить о себе хозяину. Потом подошёл к столику для писем и провёл по нему пальцем:
— Плохо работаешь. Избаловалась.
Я промолчала, опустив глаза. Начни я пререкаться, Шоанез обвинил бы меня в неуважении к норну.
