Ник Перумов - Адамант Хенны
— Нет, ты не врешь! — с удивлением заключила Тубала. — Так кто же тогда этот роханский витязь? Или он стал Маршалом совсем недавно?
Это был изощренный допрос. Воля Тубалы сковывала сознание Эовин, опутывая его тысячами тысяч цепей; в ушах бился один упорный неотвязный приказ: «Правду! Правду! Правду! Ничего, кроме правды!»
— Какое тебе дело? — простонала Эовин. — Я вижу, ты хочешь что-то у меня вызнать! Не получи-и-и… — И осеклась под пронзающим взором заполненных тьмой глаз. Из горла вырвалось нечто нечленораздельное.
— Вызнать? — Тубала вновь усмехнулась. Казалось, ее жутковатые глаза вообще не способны смеяться. — Да, пожалуй что, и так, девочка. У меня есть к тебе вопрос… а если ответ будет «да»… то обещай мне помочь в одном деле, и тогда… — даже сквозь темный загар на щеках Тубалы от волнения проступила краска.
Она говорила горячо, не таясь, словно и не было вокруг враждебного, полного вооруженной стражи дворца, и не расхаживала по коридору, гремя подбитыми железом сапогами, широкоплечая надзирательница…
— Вытащишь меня отсюда? — невольно вырвалось у Эовин. Как бы то ни было, она еще слишком молода, чтобы умирать!
Тубала молча кивнула.
— Но если ты спросишь меня о нашем воинстве…
— Да помолчи ты, дуреха! Все, что мне нужно, я уже знаю. Смотри мне в глаза! И отвечай правдиво, известны ли тебе гномы Торин, сын Дарта, Строри, сын Наина, и… — голос говорившей задрожал, словно от ненависти, — и такой невысокий человек, что командует полком пеших лучников Рохана, мастер Холбутла?! Отвечай быстро!
— Известны, — сорвалось с языка Эовин прежде, чем она успела в испуге зажать рот ладошкой. — Ой!..
— Ну вот и все, — Тубала медленно вытерла пот со лба, — это я и хотела услышать. Знала… Понятно. Они здесь, в Умбаре? Отвечай!
Черные глаза вновь впились в душу пленницы.
«Но ведь нет ничего страшного в том, что я знала мастера Холбутлу!» — спасаясь от самой себя, беззвучно крикнула Эовин.
— Они в Умбаре?! — рявкнула Тубала, вцепившись обеими руками в решетку.
— Да… — завороженно глядя на нее, выдавила Эовин, и ноги ее внезапно подкосились. Всхлипывая, она осела на пол. Голова раскалывалась от боли, глаза жгло…
— Тебя, значит, украли у них из-под носа… Отлично! — Тубала вскочила на ноги. — Ну что ж, я своего слова не нарушу. Сегодня ночью я тебя выведу отсюда! Еще до рассвета ты будешь свободна!
Она круто повернулась на каблуках и тотчас же скрылась. Обессиленная, измученная девушка, все еще всхлипывая, замерла, скорчившись, на роскошных коврах. Сейчас она могла только плакать.
ИЮЛЬ, 31, ТРИ ЧАСА ПОПОЛУНОЧИ, ХРИССААДА
Стояла густая, непроглядная тьма. Пробираться приходилось чуть ли не ощупью. Малыш даже замотал себе рот какой-то тряпкой, чтобы не ругаться слишком громко, натыкаясь на корни и камни.
Козьей тропкой кхандец провел друзей к подножию одного из защитных поясов города.
— Сложено толсто, да грубо, — шепнул Торин, ощупывая кладку. — Серьезного тарана не выдержит.
— Некому тут с таранами ходить! — шикнул Рагнур. — Тихо все! Давайте за мной…
— Махал! Тут еще и колючки!.. — шипел Малыш, продираясь сквозь заросли.
— Да тихо же, — проговорил кхандец. — Это здесь…
Еле слышно заскрипели разматываемые веревки.
— Крепи здесь. Крюк нашарил?
— Ага. — Торин набросил петлю на вбитый в щель между каменными блоками костыль. Ловко затянув узел, Рагнур бесшумно, точно кошка, скользнул вверх.
— Вторую петлю!.. Так… Есть! Фолко, поднимайся! Торин, готовь ему петлю! Он мне передаст…
Фолко одним движением подтянулся вверх, пальцы нашарили железный крюк.
Удерживаясь одной рукой, хоббит принял от Торина веревку, взял ее в зубы и перехватил свисавший сверху конец. Теперь предстояло подняться выше и передать его Рагнуру…
Так, по вбитым в стену костылям, четверо спутников благополучно поднялись на высокий парапет. В идеале он должен был охраняться, но кому из стражей могло прийти в голову, что злоумышленник сможет одолеть семидесятифутовую стену? Такого не бывало испокон веку… И потому охранники спокойно дремали в сторожевой башенке, дремал и командовавший караулом сотник — вахта на стенах считалась чем-то вроде отдыха.
— Отлично. — Кхандец быстро и ловко сматывал веревки. — Теперь вниз!
— А крюки кто сделал? — Извечное любопытство хоббита вновь взяло верх над осторожностью.
— Мы, — кратко молвил Рагнур. — Разведчики Морского Народа. Крючья заметишь только вблизи — они хорошо подделаны под камень. Ну а про обходы стен понизу здесь и вспоминать забыли…
Спуститься со стены оказалось куда проще, чем подняться. Вниз вела широкая лестница — и никем не охранялась.
Под ногами лежала Хриссаада. Чужой, совсем чужой город. Не хороший, не плохой — а просто чужой. Чужим здесь было все — даже звуки и запахи. Город ворчал и ворочался во тьме, словно огромный пес. Перемигивались тусклые огоньки в узких оконцах; покачиваясь, плыли по улицам факелы в руках ночной стражи; в харчевнях уже готовились к новому дню, город дышал, обдавая друзей ароматами жареной баранины и свежего хлеба пополам с вонью сточных канав, что текли по краям улиц прямо в реку.
— Ну, пошли. — Кхандец легко шагнул вниз.
Несмотря на жару, лишь чуть-чуть ослабленную по ночной поре, четверка лазутчиков облачилась в доспехи. Рагнур с завистью знатока взглянул на дивные, серебристо-переливчатые бахтерцы Фолко и тангаров — сам он носил простую вороненую кольчугу, двойную, на совесть сплетенную, — но, конечно, она не шла ни в какое сравнение с работой подземных мастеров.
— Теперь за мной. В случае чего; как договорились: стоять смирно, ни звука, с дозорными я сам разберусь.
Четверо до зубов вооруженных воинов шли извилистым лабиринтом хриссаадских улочек. Чем ближе к дворцу, тем, естественно, шире и чище становились проезды, выше и наряднее дома.
— В трущобах — безопасней всего, — вполголоса заметил Рагнур. — Стражники туда суются редко, но уж если суются — то настоящей облавой. Нам уже недалеко. День переждем, я осмотрюсь получше — а там и в гости во дворец наведаемся.
Фолко шагал, на треть выдвинув меч из ножен. Годы странствий научили: зачастую исход схватки решает первый удар. Если ты опередишь врага на долю мгновения — то уже можешь выиграть. Хоббит не слишком-то верил словам Рагнура о том, что тот сумеет без крови «разобраться» с дозорными — потому что палящий незримый Свет, Свет, который повел Фолко в это новое странствие, уже давно заливал Хриссааду, намертво вплавляясь в сознание здешних обитателей. Шестым чувством Фолко ощущал разлитый вокруг беспричинный гнев, только и ждущий, чтобы вырваться наружу — неважно на кого — своего же соседа или чужака на рынке…
