Ольга Куно - В полушаге от любви
Эти слова настроили меня на деловой лад.
— Майя, у меня к тебе есть просьба, — сказала я напрямик. — Мне, право же, очень неловко. Я хорошо знаю, что вы, призраки, предпочитаете вести параллельное с людьми существование и никак не вмешиваться в нашу жизнь. Я всё это хорошо понимаю, но… Пожалуйста, помоги мне! — Я умоляюще сжала руки. — Я сделаю за это всё, что ты скажешь! Хочешь, снесу тебе сюда все украшения фрейлин, хочешь, неделю буду без перерыва пересказывать дворцовые сплетни и в подробностях описывать, кто какой наряд надел на последний бал. А хочешь, могу пойти ночью на кладбище и раскопать какого-нибудь покойника. Или, наоборот, закопать живого…
Не знаю, как насчёт разжалобить, но позабавить призрака мне точно удалось.
— Если ты готова сплетничать целую неделю, значит, у тебя точно что-то серьёзное, — заметила она.
Я про себя отметила, что предложение закопать кого-нибудь на кладбище она таким весомым аргументом не считает.
— Очень, — признала я.
— Что стряслось?
И я рассказала ей о последних событиях. О плане герцога выдать сестру замуж, о моём знакомстве с маркизом и о хранящемся у Конрада портрете, который мы могли бы использовать в качестве козыря в этой борьбе.
— Но ты ведь знаешь, что я при всём желании не смогу принести тебе эту картину? — напомнила Майя. — Мы не имеем возможности воздействовать на материальный мир.
— Я знаю. Но ты окажешь мне огромную услугу, если просто выяснишь, где этот портрет находится. Для тебя ведь не являются преградой замки и стены. Ты можешь заглянуть внутрь любого сейфа. А с тем, как достать оттуда портрет, я буду разбираться отдельно.
Теперь я, затаив дыхание, ждала, каким будет её ответ.
— Конечно, это против правил, но думаю, что я могу тебе помочь, — проговорила девушка. — Хотя негласные ограничения и существуют, они всё больше относятся к теории. На практике почти никто из наших не может говорить с людьми, а почти никто из вас не может нас слышать — шорохи и тоскливые завывания не в счёт. Поэтому и о вмешательстве в человеческую жизнь речь как правило просто не заходит… Да, я попытаюсь помочь, — повторила она, подумав ещё немного. — Я солидарна с вашим планом. Мы, женщины, должны поддерживать друг друга, даже после смерти. Это единственное средство выстоять в мире мужчин. Я не желаю Мирейи такой участи, как брак с совершенно непривлекательным для неё мужчиной, единственной целью которого является её приданое. Это напоминает мне крайне неприятную историю, которая произошла когда-то с Эльвирой Альмиконте.
— Эльвирой Альмиконте? — нахмурилась я.
Сколь ни напрягала свою память, это имя ни о чём мне не говорило.
— Это было не в твоё время, а в моё, — улыбнулась Майя. — Так что не напрягайся. Эльвира Альмиконте — это родственница Мирейи. Кажется, троюродная прапрабабушка или что-то в этом роде… Признаться, я не слишком хорошо разбираюсь во всех этих семейных древах. В общем, женщина из рода Альмиконте, жившая в моё время. Она была старше меня. И её история всколыхнула тогда весь высший свет.
— А что с ней произошло? — искренне заинтересовалась я.
— Её выдали замуж, — ответила Майя с таким неожиданно жёстким смешком, что у меня мороз побежал по коже. — За человека из хорошей семьи, кстати сказать, тоже маркиза, одобренного всеми её родственниками. Потом выяснилось, что у него была постоянная любовница, а на Эльвире он женился лишь для того, чтобы получить её внушительное приданое.
— И что было дальше?
— Свадьба состоялась. Приданое он получил. А дальше избавился от Эльвиры, чтобы получить возможность жениться вторично, на сей раз на той самой любовнице. Его план провалился из-за ерунды. Сейчас я уже не помню подробностей. Какая-то улика всплыла на свет, его заподозрили в убийстве, а дальше, конечно, поднялся шум, устроили серьёзное расследование… В общем, в конечном итоге его казнили.
— Но Эльвире от этого не легче, — пробормотала я.
— Это точно, — согласилась Майя. — История, конечно, давняя, к тому же Эльвира не принадлежала к главной ветви семейства Альмиконте. Титул герцога наследовал её кузен, а не брат. Да и вообще, ты же знаешь: в аристократических семьях предпочитают не вспоминать о неприятном прошлом, тем более когда оно не делает чести родственникам жертвы. Так что не удивлюсь, если на данный момент о подробностях все забыли.
Я задумалась. Может, и забыли; это действительно вполне вероятно. Мне, во всяком случае, ни разу не доводилось слышать даже намёки о чём-либо подобном. Тем более нелепо ожидать от маркиза Дориона, при всей моей к нему неприязни, что он надумает повторить то преступление, которое совершил когда-то муж Эльвиры. И тем не менее меня не покидала мысль: а может быть, Мирейа знает эту историю? И помнила о ней с самого начала, с того момента, как герцог заявился к ней со своим заявлением? Но просто не сочла нужным или желательным говорить об этом вслух. Да, Мирейа не является скрытным и сдержанным человеком. Но зачастую мы молчим именно о том, что пугает сильнее всего.
Майя не стала откладывать выполнение своего обещания в долгий ящик. Я осталась ждать в комнате, а она отправилась в кабинет герцога, и уже минут через пятнадцать вернулась, кажется, вполне довольная результатом.
— Есть там этот портрет, — сообщила она, видя, что я пребываю в состоянии крайнего нетерпения. Я облегчённо выдохнула. — Спрятан простенько, за картиной. Справа от входа, на полотне изображён какой-то пейзаж, я хорошенько не разглядела. Я её не трогала, но, думаю, надо просто немного наклонить, обычно это работает именно так. Внутри — пустое пространство, там лежит портрет. Больше ничего, остальное в другие тайниках. Ох, и сколько же их там, я тебе скажу! — Майя восторженно покачала головой. — Просто уникально. То ли ваш герцог великий политик, то ли просто маньяк, боящийся каждого шороха, а может, так, коллекционер-любитель. Но сейфы у него рассредоточены по всему кабинету, всех возможных видом, и без замков, и с замками, и с разными хитростями… В общем, это была ужасно любопытная экскурсия. Но подробнее я тебе не расскажу: если нарушать правила, то всё-таки по минимуму.
Спорить я и не думала, поскольку узнала именно то, что мне было необходимо. Теперь оставалось каким-то образом извлечь портрет из кабинета.
Эту задачу я поручила Саманте. Дело в том, что незадолго до описываемых мною событий штат горничных во дворце увеличился, и обязанности служанок были определённым образом перераспределены. В результате некоторые женщины, прежде убиравшиеся исключительно в покоях Мирейи и фрейлин, были переведены «на мужскую территорию». То есть приблизились, помимо всего прочего, к покоям герцога. И с одной из этих горничных — той самой Самантой — мы, как бы это сказать, плодотворно сотрудничали. Горничная может порой проникнуть туда, куда не попасть фрейлине, и услышать то, что не дойдёт до ушей благородной дамы. А благородной даме вроде меня бывает чрезвычайно полезно оставаться в курсе всего неблагородного, дабы не напрасно проедать свои десерты на месте первой фрейлины.
