Елена Звездная - Настоящая черная ведьма
— Знаете, мне кажется, вы вполне могли бы открыть свою таверну, — поедая мусс маленькой ложечкой, заметила я.
— Это мечты, госпожа ведьма. — сник священник, — мой сан и все что с ним связано… вы же понимаете.
Пожав плечами, внесла предложение:
— Моральная травма после неудавшегося сожжения ведьмы, полученное ведьминское проклятие, не позволяющее войти на порог церкви, как следствие отлучение от церкви, договор с господином Норкене, который как раз свою чайную продавать надумал — дочерей замуж он уже всех выдал, хочет с женой на юг податься, к теще, я за вас поручусь, получите ссуду в банке братьев Рошид и… нет ничего невозможного.
Священник выронил ложку, которой мешал соус.
— Вы подумайте, — посоветовала я, — в конце концов, жизнь всего одна, и проживать ее в угоду кому-либо кроме себя глупость несусветная.
Дохрай высунулся, изобразил крайне неприличный жест, направленный на меня кстати.
— А вот рисковать своей жизнью или нет, это уже мое личное дело! — взбесилась черная ведьма.
Не долго думая, мой дух продемонстрировал все, что обо мне думает.
Неодобрительно покачав головой, выдвинула последний аргумент:
— Хархем погибнет.
Дохрай сник. С хранителем Люсинды они были дружны, вместе порой в преисподнюю бегали.
— Мадину убивали две недели, — продолжила я, отложив блюдечко с муссом, — и я понимаю, что лучше бы отдохнуть и приступить к вызову и завтра, но не могу так. Не могу и все.
Подлетев, Дохрай взял меня за руку, едва ощутимо сжал.
— Со мной будет Гардэм, — тихо напомнила я, и встала.
Священник поднял ложку, и запинаясь спросил:
— Гггоспожа ведьма, а что вы собираетесь делать?
Поведя плечом, честно ответила:
— То, чем обычно черные ведьмы не занимаются. Но я еще молодая и глупая, мне можно.
Потом был быстрый душ, должна же я была смыть с себя болотную грязь и тину, а затем глухая черная мантия, одеваемая для самых сложных из ритуалов, ритуальный клинок из черной кости дракона, ритуальная чаша, мел и мерцающий зеленоватым светом пузырек экстренного восстановления сил. Как бы я не храбрилась перед Дохраем, то что собиралась сделать — на грани самоубийства. Но, в конце концов черная я или как. а для нас, черных ведьм, смерть от экспериментов во время ритуалов дело самое обычное.
И потому, заплетя волосы в небрежную косу, все равно ведь расплетать придется, я подхватила черную сумку и направилась на выход.
А на пороге меня ждали Гардэм, священник, Дохрай и даже котики, которые почему-то осознали важность момента.
— Кошек покормишь, — напутствовала я духа.
— Я вам блинов с собой испек, — протягивая сверток, сказал священник.
Отказаться почему-то стало крайне неудобно, и таким обратом в регламентированную сумку для опасных ритуалов попал промасленный сверток. Позор какой, надеюсь, об этом никто никогда не узнает.
* * *Доехала я до места с извозчиком, а вот после начались мелкие неприятности. Этo когда мелко очень, но все равно бесит!
Для начала еще издали стало ясно, что дом Люсинды оцеплен! Да не кем-нибудь, а отрядом гвардейцев в белом, это когда обычные гвардейцы, но в белом и амулетами увешаны, отчего создается странное впечатление, согласитесь: мужчины с серьгами по четыре в каждом ухе и кольцами, по два на каждом пальце, это как-то странно.
Но стоило подъехать ближе, как взору моему представился весь отряд поддержки белого мага, то есть тоже маги, это когда одному в лом всякой мелочью заниматься, и тогда крутой белый маг в звании мэтр таскает несчастных за собой, нагружая всякой беломагической деятельностью.
А самое любопытное началось, стоило мне подъехать к самому ограждению.
— Куда? — вопросил гвардеец с квадратной челюстью, безразличным взглядом, четырьмя серьгами в правом и пятью в левом ушах. — Запрещено!
Извозчик неуверенно оглянулся на меня, я же, подперев кулаком щеку, задумчиво протянула:
— Красивые сережки.
Сержант, судя по нашивкам на рукавах, побагровел.
— Вам идет, особенно в сочетании с милыми колечками, — продолжила ехидная черная ведьма. — Давно в оцеплении стоим?
— Разговаривать с посторонними запрещено! — рявкнул гвардеец с попранной честью и пострадавшим достоинством.
Остальные чуть ли не закивали в ответ.
Березка, с которым мы вчера мило ремонт в моей кухне производили, подошел, смущенно кашлянул, привлекая ведьминское внимание, и тихо произнес:
— Госпожа Герминштейн, мне очень жаль, но расследованием случившегося занимается орден, и соответственно мэтр Октарион, и oн лично распорядился вас не пускать.
Медленно сузила глаза.
Заметив мою ярость, маг торопливо добавил:
— А чтобы вы глупостей не наделали, мы оцепление выставили, и на всех амулеты, соответственно ваша магия вреда никому не причинит. Ехали бы вы домой, госпожа ве…
Со стороны дома раздался вой, после лавка полыхнула зеленым пламенем — судя по всему эти на белом мозгом повернутые пытаются проникнуть в жилище Люсинды, а Хархем естественно не пускает, он же хранитель. Как же меня эти белые бесят!
— Госпожа Герминштейн, — занервничал березка. — Езжайте, а, не хочется, чтобы вы пострадали.
Глянула на белого — действительно за меня переживал, что удивительно.
Тяжело вздохнув, предупредила:
— Уходите отсюда, целее будете.
Маг напрягся, затем продемонстрировал кольца на своих пальцах, намекая на то, что с помощью черной магии я ему ничего не смогу сделать. Улыбнулась. Коварно. Обещающе. С явным предвкушением.
Березка осознал, что сейчас что-то будет, посмотрел на лавку Люсинды, махнул рукой на свои обязанности, и, преодолев оцепление, запрыгнул в двуколку — вот что значит быстро обучаемый.
А вот гвардейцы были не настолько умные, и потому переводя удивленные взгляды с меня на мага, изобразили на лицах решимость стоять до конца.
— Зря вы так, — угрожающе протянула черная ведьма.
— Ага, зря. — подтвердил извозчик.
И даже Гардэм согласно кивнул огромной белой тигриной мордой. Вообще конечно его белый цвет это несмываемый позор на моей репутации, так что надо будет подумать о перекрашивании. Но это потом.
— Считаю до трех, — предупредила я гвардейцев.
Мужики выпятили уши с серьгами, и бросили полные надежд взоры на усеянные перстнями пальцы. Наивные.
— Это был ваш выбор, — улыбнулась я.
Щелчок пальцами, зеленоватый дымок призванной магии, и произнесенные с явным издевательством слова заклинания:
— Энгарр левиар эскар!
На последнем звуке суровый сержант с попранным достоинством и поруганной честью, плюнув на свой служебный долг, рывком забрался в нашу двуколку. Березка пожал его сверкающую от колечек ладонь, а я понимающе кивнула.
