Наталья Жильцова - Пять сердец тьмы
Кто такой Айронд, я понятия не имела, зато прекрасно поняла, насколько провальной оказалась идея сюда прийти. И невольно отступила на полшага, мысленно моля лишь о том, чтобы теперь выбраться отсюда целой и невредимой. Как вообще можно было в здравом уме предположить, что этот бандит согласится нам помочь?!
— Это твое последнее слово, Ругар? — негромко спросил Винсент.
Вот у кого, кажется, инстинкт самосохранения отказал начисто!
— Пошел прочь, ищейка! — процедил тот, вновь опускаясь в кресло и теряя к нам интерес.
— Хорошо.
Винсент резко развернулся на каблуках и, дернув меня за руку, с ожесточением печатая шаг, двинулся к выходу. Я с облегчением поспешила за ним, едва сдерживаясь, чтобы вовсе не сорваться на бег.
«Только бы все обошлось, только бы ничего не случилось», — мысленно вновь и вновь повторяла я, пока мы шли сквозь коридор из напряженных, настороженных, вооруженных людей. И выход был уже близко…
Но внезапно Винсент почему-то сбился с шага, шатнулся в сторону… и зацепил оказавшегося на его пути огромного детину.
Толщина ручищ этого гиганта вполне могла поспорить с размерами его лысой головы. Раздвоенная нижняя челюсть здоровяка словно бросала вызов всем орехам мира, а шея… шеи просто не было. Голова сразу вырастала из могучих плечищ. Наверняка, чтобы оглядеться, ему приходилось поворачиваться всем телом. Ну и для полноты картины стоило отметить, что макушка Винсента доходила этому первобытному зверюге аккурат до выпуклых пластин грудных мышц, обтянутых тонкой безрукавкой.
Увидев, как Винсент, врезавшись в этого, ну, наверное, человека, медленно поднимает голову, чтобы взглянуть в лицо неожиданному препятствию, я ойкнула. Верзила, кстати, даже не пошатнулся от внезапного толчка. Только слегка наклонил вперед корпус, силясь разглядеть, что за букашка его побеспокоила.
Второй раз я ойкнула, увидев, как нога Винсента поднялась, а затем с силой впечатала каблук прямо в легкий сандаль, надетый на ногу детины. Сказать, что вся жизнь пролетела перед глазами, не могу. Не было такого. Но вот что чувствует рыба, вытащенная на берег и беспомощно разевающая рот, я ощутила на себе в полной мере.
— Ой, извини, — промолвил Винсент и, крутанув каблуком влево-вправо по неге верзилы, обошел его, явно намереваясь идти дальше.
Только тут до бандита начало доходить, что что-то не так. Букашка сделала ему больно, букашку надо прихлопнуть. Столь простые мысли я смогла прочитать в его глазах, даже не будучи менталистом.
Неожиданно быстро для такой огромной туши, здоровяк развернулся вслед за моим напарником и шагнул вперед. Громадная лапища легла на голову Винсента. При этом возможно, великан хотел положить ладонь на плечо следователя, дабы по-мужски развернуть лицом к себе, но тут вошли в противоречие размеры его ладони и ширина плеч Винса.
Здоровяк с силой дернул следователя к себе, и я уже ожидала увидеть в его руке оторванную голову Винсента, но… Реальность оказалась намного более удивительной. Голова следователя совершила какое-то змеиное движение влево и вперед. Рука бандита тотчас непостижимым образом соскользнула с головы моего друга, а сила рывка оказалась столь велика, что верзила вынужден был даже тяжело отшагнуть назад.
Винсент обернулся. Бандит наклонился, готовясь сказать что-то явно недружелюбное. Его мощный подбородок оказался как раз над головой следователя. Винс задрал голову, оказавшись почти лицом к лицу с великаном…
И чихнул.
Но как чихнул! В огромном зале как будто залп праздничной королевской пиротехники прогремел! Это был поистине великий чих. Со всеми, скажем так, вытекающими.
— У-ух! — Винсент вытер рот рукавом. — Простите еще раз. Давайте я помогу вам утереться. Вот тут, над левой вашей бровкой… Свисает что-то…
— У-ух! — ошалело повторил великан, распрямляясь.
Он, видимо, просто не мог поверить, что это все происходит именно с ним. И, честно говоря, я его понимала. Уверена, обычно мелюзга, вроде Винсента, разбегалась в стороны только от одного его вида. Хотя, окажись я на месте Винса в такой непростой ситуации, я бы не убежала. Я бы просто умерла на месте.
Потому что вся разномастная толпа бандитов, воров, жуликов и убийц разом придвинулась к нам. Я различила и злой ропот, и тихий лязг вытаскиваемого оружия и…
— Назад! Все назад!!! — резкий и властный крик короля, словно плетью, хлестнул по подступающей толпе. — Я сказал — назад! Закон забыли, отребье племенной ослицы?!
Бандиты остановились. Вот только ропот не смолкал, как не исчезало и оружие из рук. Короля они выслушать были готовы, но было заметно, что уйти спокойно нам вряд ли дадут.
Да что, демон все раздери, случилось с Винсентом? Что за изощренный способ самоубийства?!
— Ничего не говори, — шепнул мне следователь, а затем с изумленно-глуповатой улыбкой оглядел толпу бандитов и громко добавил: — А чего это вы такие… злые? Словно убить кого хотите?
— Я смотрю, тебя Создатель разума лишил? — громко спросил воровской король, спускаясь со своего места и подходя к нашей компании. «Придворные» расступались перед ним и моментально смыкались, стоило королю пройти.
— Папа, он сделал мне больно. И плюнул на меня. А я ему совсем ничего не сделал, — густым басом проныл великан.
Папа?! Так это, получается, сын короля?! Великий Создатель…
— Ох, Ругар, — Винсент развел руками. — Случайно же все вышло, все видели, все свидетели.
— Случайно, говоришь? — вкрадчивым, обманчиво спокойным тоном уточнил тот.
— А то как же, — Винсент посмотрел прямо в глаза королю. — Я ж случайно оступился. Чай, полы-то у тебя не плиты, что в верхнем дворце лежат себе ровнехонько. Споткнуться каждый может. Да и извинился я, как того закон требует.
— Извинился… — протянул король.
— Ну а как же! Я ж вежливости обучен, не ворюга какой, — Винсент быстро скользнул взглядом по обступившей их толпе. — Это я не про вас. Это я про… Про других ворюг. Не вежливых. Вот. И чихнул я тоже не специально. И вновь извинился опять же.
— Извинился, — эхом повторил Ругар. — Так вроде и винить тебя не в чем? По закону так мы выпустить тебя должны? Так получается? Без всякого откупного за подобное поведение?
Бандиты вокруг примолкли. Король-то прав. Следователь сейчас гость, а по закону гость неприкосновенен, если не нарушит словом или делом эти самые законы. А разве он нарушил? Может, все и впрямь случайно вышло. Да и извинился опять же…
Я по их лицам читала сомнение и нежелание нас отпускать. И одновременно осознание того, что выбора нет. Против закона идти — себе дороже. Кому охота изгоем среди своих становиться?
