Песнь войны (СИ) - Карпов Илья Витальевич

— Господа стражники меня уже потеряли? — Рихард всё так же улыбался уголком рта. — Держи, это тебе за простой.

Он бросил на козлы серебряную монету, и кучер расплылся в улыбке.

— Ну, за полновесный я могу и часок-другой подождать. — сказал тот, пробуя монету на зуб. — Едем?

— Едем, — Рихард поставил на телегу большую корзину со снедью, запрыгнул следом и вновь перешёл на ригенский: — Ну, вот теперь можно и поговорить.

— Не лучше ли общаться на общедоступном? Нашему спутнику будет неловко, — Карл украдкой взглянул на эльфа.

— Ничуть. — вдруг отозвался эльф по-ригенски. — Хоть моё произношение не идеально, но, полагаю, поддержать беседу мне труда не составит. К тому же, так мы избавимся от лишних ушей. Сомневаюсь, что сопровождающие нас знают ригенский, а я ужасно не люблю, когда разговоры подслушивают.

— Ну, в таком случае нас ничего не удерживает от беседы, чтобы скрасить скучную дорогу, — проговорил Рихард. — Кажется, нас друг другу уже представили. О вас, Карл, я наслышан от моей госпожи. Чему, впрочем, вы не особенно рады, как я полагаю.

— Правильно полагаешь, — буркнул Карл. — Можешь сколько угодно разбрасываться серебром и улыбаться, вот только я тебя насквозь вижу.

— Ну, господин Эльдштерн, перестаньте. Я ведь всего лишь наёмник. У меня приказ, подкреплённый некоторой суммой. И то, что вы так не любите мою нанимательницу, всего лишь досадное стечение обстоятельств.

— Не люблю? Вовсе нет. Скорее, считаю её отродьем самых непроглядных глубин Ада. Ты, должно быть, знаком с ней не так давно, но поверь, Рихард, на то есть основания.

— В любом случае, лично к вам, господин Эльдштерн, у меня никакой неприязни нет. Мне неизвестны, да и, честно говоря, вовсе неинтересны ваши отношения с госпожой Морнераль. А потому отнеситесь к нашей встрече как к случайности. Не будем усложнять друг другу и без того непростую жизнь.

— Согласен, — ответил Карл. Он решил, что лучше всего будет не болтать лишнего и добраться до Рии в целости и сохранности.

— Вижу, у вас есть общие знакомые, — сказал Рейквин. — Вы ведь оба из Ригена, не так ли?

— Верно, — ответил Рихард. — Я родом из восточных рубежей Империи. Отец из Валенберга, а мать откуда-то из Анмода. Она-то мне при рождении дала чудное анмодское имечко. Какое — не столь важно. Скажу лишь, что смуглокожему пареньку с таким именем на улицах Империи было бы совсем туго. Потому я теперь и Рихард.

— А вы, господин Эльдштерн, — эльф обратился к алхимику, — откуда родом?

— А это так важно? — нахмурился Карл. — Вы бывали в Ригене?

— Я учился в Аркентале, но это было, почти век назад, а с тех пор посещать эту страну не доводилось. Впрочем, если желаете, можете…

— Цеттенберг, — неохотно ответил старик. — Оттуда мы с братом родом. Но раз вы не бывали в Империи, вам это ни о чём не скажет.

— Братом? Тоже Эльдштерн? Его случаем зовут не Альбрехт?

— Именно так, — с неохотой ответил Карл.

— Не он ли выдающийся маг Альбрехт Эльдштерн из Аркентальского университета?

— Он, — недовольно буркнул Карл. Дёрнул же его чёрт упомянуть о брате. — Мы с ним давно не общаемся. И если вам угодно обсуждать его заслуги, то прошу делать это на том языке, который мне неизвестен.

— Ну, будет вам, господин Эльдштерн, — мягко проговорил Рихард и пошарил рукой в корзине. — Вот, возьмите свежую булку с зеленью да кусок сыра. Глядишь, и этот непогожий день покажется лучше. К слову, Рейквин, как так вышло, что вы ни разу не были в Ригене после учёбы? Вы говорили, прошло почти сто лет? Неужели всё это время вы провели на этом клочке земли?

— К сожалению, придворный маг в какой-то мере пленник своего положения и большую часть времени обязан находиться при дворе, — вздохнул эльф. — Кроме случаев, когда король куда-нибудь его отправляет. Я родился в Халантире, учился в Ригене, всю остальную жизнь провёл в Энгате и, наверное, встречу здесь смерть.

— Никогда не угадаешь, где встретишь Мрачного вестника, — мечтательно сказал Рихард. — А если бы можно было выбрать, где и как вы бы предпочли умереть?

— Дома, — негромко проговорил Карл. — В постели во сне. И, желательно, без чьей-либо помощи. Смерть — одно из тех дел, что лучше делать самостоятельно.

— Узнаю мрачный ригенский юмор, — усмехнулся громила. — А вы, Рейквин?

— Признаться, я не раз задумывался об этом. И никогда не мог прийти к одному ответу. Но если всё же выбрать что-то одно… Где-нибудь в лесу, в уединённой хижине под звук ручья и птичьи трели. Наверное, так и должна окончиться жизнь эльфа.

— Забавно, — хмыкнул Рихард. — Это многое говорит о вас. О вас обоих.

— И что же это о нас говорит? — спросил Рейквин.

— Вы, господин Эльдштерн, боитесь смерти. А вы, господин эльф, думаете, что никогда не умрёте. Но это и неудивительно.

— Любопытный вывод, — сказал Карл. — А сам бы ты как предпочёл встретить конец? Может, тогда мы тоже сможем что-то о тебе сказать.

— А у меня всё на лице написан! — рассмеялся Вайс. — Как и всякий уважающий себя наёмник, я хотел бы помереть на куче денег с кувшином вина в одной руке и красивой девицей в другой. Ну, что же это обо мне говорит?

— Что ты наёмник до мозга костей. «И песни нет милее мне, чем сладкий звон монет», — пропел алхимик.

— Именно, — улыбнулся Рихард. — «Для тех, кто меч свой продаёт, назад дороги нет!» К слову, герой этой песни так и умирает. В объятьях женщины, но, так и не познав счастья.

— Потому и вспомнил. Её нередко пели в ригенских кабаках.

— А этот шрам, позвольте полюбопытствовать, он откуда? — спросил эльф.

— Тот, что на лице — от одного ублюдка. Я тогда ещё мальчишкой был, а он решил высказать всё, что думает о моей матери и её народе. Я огрызнулся, а этот меня кнутом… Попади чуть выше — лишился бы глаза.

— Ужасная история, — помрачнел эльф.

— Даже у таких историй бывает счастливый конец, — ухмыльнулся Вайс. Он достал из корзины морковку, потёр о рукав и с громким хрустом откусил половину. — Позже я выяснил, где он живёт. И перерезал ему глотку во сне. Оставил его жену вдовой, а детей сиротами.

Наступила тишина, нарушаемая только поскрипыванием колёс и мерным стуком копыт.

— Да, господа маги и учёные. Шрамов у меня немало. И те, кто их оставил, сполна заплатили за каждый. Кто-то своей жизнью, а кто-то — чужой. Но вам, уверяю, бояться не стоит, коль скоро вы не собираетесь перейти мне дорогу. А делить, как я понимаю, нам нечего. Кроме этой корзинки, разумеется, хех. Угощайтесь, а то, гляжу, побледнели от голода…

Дальнейшая дорога проходила по большей части в молчании. К счастью, дождь повозку так и не настиг. То ли это кучер постарался, обрадованный щедрым вознаграждением Вайса, то ли погода так распорядилась — Карл не знал. Но был этому очень рад, как и тому, что наконец-то можно было просто помолчать.

Глава 12

К вечеру Дракенталь заволокло тучами, и сотни тысяч противных мелких капель устремились вниз, разбиваясь о крыши и землю. Маркус Аронтил с тоской глядел сквозь мокрое стекло. Из единственного окна открывался прекрасный вид на величественные скалы, обрамлявшие Пламенный замок. Обычно этот пейзаж, окрашенный светом закатного солнца, радовал глаз мага, но сейчас он видел лишь серую стену мокрого камня, изредка освещаемую всполохами молний. Раухель говорил, что сегодня служба Маркуса закончится, но магу будто бы не хотелось никуда уходить. То ли виной тому был дождь, явно не располагавший к пешим прогулкам, то ли он просто прикипел к этому месту, как когда-то прикипел к захламлённой деканской комнате в Академии. Но вспомнив о Тиберии, томящемся в темнице, и об Игнате, найти которого, казалось, было лишь вопросом времени, маг укорил сам себя за подобную мысль.

Глава тайной службы появился уже когда за окном совсем стемнело и нельзя было определить, где кончаются горы и начинается небо.

— Следуйте за мной, господин Аронтил, — Йоахим Раухель выглядел усталым и беспокойным.