Шлейф сандала (СИ) - Лерн Анна
- Запомните, вы не принадлежите себе. Вы принадлежите роду. Только старшие вправе решать, кто придет в дом в качестве жены, - госпожа Хатуна окинула мужчин строгим взглядом. – Супруга должна принести в дом мужа свое честное знатное имя, приданое и, конечно же, честь своего рода. Вы не безродные, чтобы брать кого попало. Наша фамилия слишком древняя, чтобы быть испачканной неподходящей кровью. Твоя обязанность, Давид, содержать нашу кровь в чистоте!
*дидэда – бабушка, дословный перевод «большая мама»
эспаньолка
“Кроп”
Глава 37
Если честно, я сомневалась, что Минодора придет. Потому что многим очень трудно что-то начинать, а тем более менять свой образ жизни. Но, к моему удивлению, купеческая дочь явилась в восемь утра, когда я только закончила завтрак. Девушка выглядела заспанной, на ее правой щеке еще виднелись заломы, а волосы, похоже, она укладывала себе сама. Даже пуговки на спине были застегнуты криво. Минодора явно торопилась и, скорее всего, ушла из дома тайно.
Она вошла в дом, огляделась, но ничего не сказала. Даже если наша обстановка и показалась ей бедной, купеческая дочь сделала вид, что ничего не замечает. Это делало ей честь.
- Что решать будем, Елена? – Минодора вся горела от нетерпения. – Я целую ночь глаз не могла сомкнуть, все думала, как по улице проплыву, будто лебедица белая… Талия осиная, платье в красные пионы и парасоль из кружева…
Она на секунду мечтательно прикрыла глаза, а потом снова уставилась на меня в хмуром ожидании.
- Минодора, ты должна понять, что за неделю ничего не добиться. Мы с тобой должны трудиться, чтобы достигнуть отличных результатов. Понимаешь? – я старалась объяснить девушке, что ее ждет. – Легких путей не бывает.
- Я все понимаю, - кивнула она, глядя на свои сцепленные в замок руки. – И готова делать все, что ты скажешь!
- Если ты хоть один раз сорвешься и откажешься, я больше не стану помогать тебе, - предупредила я. – Так что решай.
- Я уже все решила! – горячо заверила меня Минодора. – И от задуманного не отступлюсь!
- Что ж, тогда начнем с самого главного, - я поднялась и заложив руки за спину, стала расхаживать перед ней с умным видом. – Знаешь, что самое главное?
- Может, в сарае ее запрем на месяц? – раздался из-за приоткрытых дверей голос Прошки. – И жрать не давать! Схудает как пить дать!
Я захлопнула дверь перед его любопытным носом и продолжила:
- Так ты знаешь, что самое главное?
- Не-ет… - отрицательно покачала головой Минодора. – А что?
- Питание! – я подняла вверх указательный палец. – Но жрать, к сожалению, гораздо интереснее, чем худеть.
- Матушка говорит, что у нас в роду все сдобные. Не в кого мне худой быть, - изрекла знакомый мне тезис Минодора. – Как с этим быть? Кровь не водица.
- Глупости! Это отговорка тех, кто не желает приложить усилия и заняться собой! – возразила я. – Вот с питания и начнем!
- Голодать придется? – обреченно вздохнула девушка. В ее глазах появилась тоска. – Но я готова! Ты не подумай, что я безвольная! Поясок затяну, слюнку за губу втяну и отмучаюсь как-нибудь.
- Зачем же голодать? – улыбнулась я. – Ни в коем случае нельзя терпеть голод! Кушать нужно пять-шесть раз в день!
- Дак ее батюшка с дому выгонит, - в комнату вошла Акулина со стопкой чистого белья. – Пять раз в день кушать, это ж никаких запасов не хватит! И рулонов на платья.
- Неужто похудеть можно, ежели столько откушивать? – глаза Минодоры стали круглыми. – Я ведь только три раза трапезничаю… ну и пару калачей или булок могу съесть. Мёда плошку или варенья… Молочка кувшин, сметанки… но это ведь малость такая…
- О-о, нет! Никаких булок и калачей! Ничего сладкого! – я рассмеялась, увидев, как она побледнела. – Нам ведь нужно, чтобы дело быстрее пошло, так?
- Так, - согласилась девушка. – И чего же кушать тогда?
- Кору грызть, - захихикала Акулина. – Заодно и зубы покрепчают!
- Иди ты! – огрызнулась Минодора и недовольно посмотрела на меня. – Что-то у тебя слуги больно разговорчивые!
- Это да… распустила я их, - я покосилась на Акулину. – Пороть, наверное, начну.
Служанка фыркнула и вышла, оставив нас наедине. Нужно провести со всеми разъяснительную беседу. Дружба дружбой, но следует следить за языком при посторонних.
- У нас на конюшне порют… - вздохнула Минодора. – Чтоб неповадно было супротив батюшки даже слово молвить! Порют и солью посыпают, порют и солью посыпают…
Я даже не сомневалась, что именно так и делают. Можно было лишь посочувствовать слугам Жлобина.
- Так чего там с едой? – нетерпеливо поинтересовалась купеческая дочь. – Чем же мне лакомиться теперь?
- Запоминай тогда. Соли меньше кушай, приправ всяких, копчений. Все блюда пусть тебе варят, запекают или на пару готовят. От жареного отказаться! Ни булок, ни сладкого. И хлеба один кусочек, не больше! Кушать обязательно в одно и тоже время. И воды пить побольше! – перечислила я. – А еще ходить тебе нужно много…
- Вот так сложности… Я и помыслить не могла, что так оно… - мне показалось, что Минодора начала сомневаться.
- Тело твое, как сломанный механизм, а наша цель его починить, - сказала я, решив, что больше не стану ее уговаривать. Пусть продолжает лопать булки. – Но решать только тебе.
- Выдержу! – Минодора перекрестилась раз, потом другой. – Вот тебе крест! Выдержу!
О как! Посмотрим, посмотрим…
- Ты все запомнила? – уточнила я. – Может, тебе записать?
- Запиши, голубушка! Запиши! – она сжала мои руки. – С Божьей помощью все у меня сладится!
- Конечно. Верить в себя нужно. Завтра снова утром приходи. Начнем тренировки. С ними ты еще краше станешь!
- Хорошо! Как ты говоришь? Тонировка? Приду! С тонировкой-то оно, наверное, совсем другое дело будет, да? Хоть и неведомо мне слово такое!
Ага… «Лада Седан баклажан» с тонировкой!
После того как Минодора свинтила домой, я засобиралась к аптекарю за флаконами. Прошка крутился возле меня, и не нужно было иметь семи пядей во лбу, чтобы понять: мальчишка хочет что-то спросить.
- Прошка, чего ты? – спросила я, и он замялся, а потом прошептал: - Еленочка Федоровна, вы Квашню хотите голодом уморить?
- С чего ты это взял? – я приготовилась к очередному перлу.
- Так она ж с такой едой завоет… Потом охлянет да упадет. Без сил-то столько салов на себе таскать труд тяжкий! – задумчиво произнес мальчишка. – Может, мы ей лекарства Евдокии целый кувшин намешаем? Выпьет и схуднет! Ежели за это время днище не отвалится…
Тоже мне диетолог нарисовался! Я, хохоча, потрепала его по новой прическе.
- Ничего с ней не случится. Обойдемся без лекарства. Со мной к аптекарю пойдешь?
- А то! Я ж за вами как нитка за иголкой, Еленочка Федоровна! – Прошка подтянул штаны. – Такая вы любая мне!
- Ну ты и подлиза! – он веселил меня и всегда поднимал настроение. – Пойдем уже!
Мы вышли со двора и направились в сторону Тверской. Настроение у меня было отличное, погода тоже радовала ярким солнышком, которое выглядывало из-за пушистых облачков. Хотелось шашлыков, овощей на гриле и купаний в прохладной реке с бьющими подводными родниками…
- Елена Федоровна! Здравствуйте!
Этот акцент я узнала сразу. Давид Эристави!
За своими мыслями я даже не заметила, что рядом со мной остановился красивый экипаж. Княжеский отпрыск вышел из него, демонстрируя в улыбке все свои тридцать два красивых зуба.
- Здравствуйте, - ответила я, останавливаясь. – Рада вас увидеть снова.
Прошка отошел в сторону и, прижавшись к забору, старательно делал вид, что ему не интересно.
- Я тоже рад видеть вас, - он вдруг взял мою руку и поцеловал ее. – Как вы живете?
- Благодарю вас. Все хорошо, - мне было немного неловко под его темным, пристальным взглядом. Большие темные глаза, длинные ресницы еще сильнее подчеркивали этот выразительный взгляд. Так на меня смотрел Махмуд, когда начинал ухаживать. – Как ваши дела?
