Тени заезжего балагана - Кочерова Дарья
Если Дзиэн хотел как следует припугнуть полицейского, то ему это удалось. Бедняга снял фуражку и утёр рукавом вспотевший лоб. На загорелом и широком лице его читалась борьба между долгом и боязнью мстительных духов, которые могли обречь этот квартал на ещё большие несчастья.
Те же из зевак, кто стоял в первых рядах, тут же отшатнулись, стоило им заслышать последние слова Дзиэна. Тревожный шёпот прокатился по толпе, и многие, с испугом косясь на ворота, за которыми скрывалось погоревшее святилище, принялись расходиться по домам.
Наконец полицейский принял решение и кивнул.
– Хорошо, идите. Только быстро.
– Да благословит вас Владыка Сэйрю! – Дзиэн поклонился полицейскому, и Уми пришлось последовать его примеру. – Вы приняли правильное решение.
Хитрый старик уверенно зашагал вперёд. Уми неотступно следовала за ним. Она спиной чувствовала, как вперились в неё взгляды зевак – далеко не всех напугали речи старика, – как громче стал их любопытный шёпот, и усилием воли она заставил себя сосредоточиться на том, что говорил Дзиэн.
– Дочь моя, я неспроста именно тебя попросил о помощи, – начал он, повернувшись к Уми. – Но для начала скажи мне, как твоё имя?
– Уми Хаяси. Но вы можете называть меня Уцувой, я ничего против не имею.
Старик тихонько засмеялся себе в усы. Смех у него оказался приятным: похожий звук издавал ветер, шумевший в мисканте на исходе дня.
– Скажите, почтеннейший, что это за «живая сила», о которой вы говорили?
– У всех она есть, но не у каждого пробуждается, – последовал загадочный ответ.
Вдруг старик остановился, и Уми, не ожидавшая этого, чуть не налетела на него.
– Ты чувствуешь? – спросил он, уставившись куда-то в темноту.
Уми принялась озираться вокруг. Вдоль выложенной камнем дорожки стояли тёмные силуэты замшелых фонарей. Ни в одном из них не горел огонь, и потому источником света оставался лишь маленький бумажный фонарик, который старик держал перед собой. В воздухе висел тяжёлый запах гари и чего-то ещё более тёмного, о чём Уми даже не хотелось думать.
– Тревожно здесь, – вдруг сорвалось у неё с языка. – Давайте поскорее пойдём дальше.
Старику, похоже, понравился её ответ, потому что он с довольным видом закивал. Наконец Дзиэн зашагал дальше и Уми с облегчением последовала за ним. Что-то тревожное и впрямь словно было разлито в воздухе: никогда прежде Уми не чувствовала такого смятения – ей и хотелось повернуть назад, и в то же самое время она желала идти дальше и своими глазами увидеть сгоревший храм.
– Твоя сила уже не дремлет, но и пробуждённой её пока назвать нельзя, – произнёс Дзиэн, продвигаясь дальше по тропинке, вглубь святилища.
– Что вы имеете в виду? – напряглась Уми. Неужели этот каннуси каким-то образом сумел понять, что она видит духов?
Но старик ничего ей на это не ответил, а допытываться дальше Уми не стала, чтобы не показаться грубой. Вскоре впереди послышалось журчание воды: то был небольшой ключ, который бил прямо из-под земли, и рядом с ним был обустроен павильон для омовений.
– Прежде чем предстать перед ками, нам следует очиститься, – наконец нарушил молчание Дзиэн. Он свернул к павильону и поставил фонарик прямо на бортик чаши, которая наполнялась водой прямо из ключа. Старик снял с крючка небольшой ковшик и полил на руки сначала Уми, а потом себе.
Когда Дзиэн снова наклонился над чашей, чтобы наполнить ковш во второй раз, он нечаянно задел рукавом фонарик, стоявший на самом краю чаши. Уми в последний момент успела подхватить фонарик, пока он не упал в воду и не погас, оставив их в полной темноте.
Но тут фонарик в её руках неожиданно зашевелился, и на рисовой бумаге проступил тонкий рисунок, напоминавший рот.
– Кто дал тебе разрешение трогать меня? – прогудел фонарик. – А ну пусти, не то все пальцы оттяпаю!
Ёкай и впрямь звонко щёлкнул зубами, и Уми тут же поспешила отбросить его в сторону, пока он не привёл свою угрозу в исполнение.
От неожиданного столкновения с духом сердце в груди застучало, как бешеное. В тот же миг вода в чаше для омовений заходила ходуном, словно что-то на глубине пыталось вытолкнуть всю воду наружу. Отброшенный Уми ёкай тем временем подкатился к чаше, и вдруг оттуда прямо на него выплеснулась вода, грозясь не только загасить огонёк, но и размочить всю бумагу, из которой был склеен фонарик.
– Довольно! – воскликнул Дзиэн.
Он повел посохом над фонариком, и тот, даже несмотря на то, что его только что окатило водой из ключа, остался совершенно сухим.
– Ты что наделала, ведьма? – возопил ёкай. – Вот я тебе задам!
И он ринулся в сторону Уми, но Дзиэн не дал ему и на шаг приблизиться к ней. Ухватив фонарик за ручку, каннуси, сурово сведя брови на переносице, уставился на духа.
– Что это ты тут устроил, а? Ты же обещал вести себя прилично!
– Дак а я что? – голос ёкай стал плаксивым, и оттого ещё более резким. – Это всё она виновата! Нечего было меня трогать…
– Вот и вся благодарность, – проворчала Уми. – Нужно было дать тебе упасть в чашу, чтобы ты промок и развалился на части, и проблем было бы меньше!
– Ты чуть не залила меня водой! – продолжал ершиться дух. – Если бы не доброта каннуси, я снова лишился бы своего прекрасного вместилища!
Теперь вдобавок ко рту на бумажной боковине фонарика прорезалась пара узеньких глазок, которые гневно сверкали, отражая свет зажжённого внутри фонарика огонька.
– Я здесь совершенно ни при чём, – Уми упрямо скрестила руки на груди. – Почтеннейший каннуси, скажите же ему!
Дзиэн же, казалось, потерял всякий интерес к их перепалке. Всё ещё держа духа в руках, старик внимательно осматривал чашу, вода в которой теперь была такой же спокойной, словно ничего не произошло. Потом он поднял взгляд на Уми и произнёс:
– Давайте не будем ссориться. Нам с вами ещё предстоит одно важное дело.
– Может, почтеннейший всё-таки расскажет, зачем ему понадобилась моя помощь? – проворчала Уми. Препирательства с духом отчего-то сильно утомили её, и теперь ей хотелось поскорее помочь старику и отправиться домой.
– Мне понадобятся твои глаза, – проговорил каннуси. Встретившись с удивлённым взглядом Уми, он пояснил: – Что бы ты ни увидела здесь сегодня, смотри внимательно и запоминай каждую мелочь. Это очень важно. Ты справишься с этим?
– Конечно, – нахмурилась Уми. Просьба старика показалась ей странной, ведь он, насколько могла судить Уми, был зрячим.
– Вот и замечательно! – улыбнулся Дзиэн. – Но довольно разговоров: времени у нас и без того немного. Идём-ка.
Дух-фонарик ещё раз с недовольством дёрнулся в сторону Уми, но каннуси что-то тихо сказал ему, и вскоре ёкай затих и больше не подавал никаких признаков жизни.
Наконец они вышли к главному храму, от которого теперь остался один лишь обгоревший остов. Домик священника, как и остальные хозяйственные постройки, стоявшие чуть в стороне от главного здания храма, пожар удивительным образом не затронул. В домике священника горел свет: оттуда доносились оживлённые голоса, и по внутреннему двору сновали люди с фонарями – похоже, в ту часть святилища отнесли раненых. Двери одной из комнат были широко раздвинуты, и среди небольшой кучки людей Уми увидела громадную фигуру Ямады: он низко склонился над чьим-то телом, распростёртом на циновках.
Но рассмотреть эту сцену внимательнее Уми так и не смогла: они с каннуси повернули за угол сгоревшего храма, и домик священника скрылся из виду.
– Что вы надеетесь отыскать здесь? – спросила она у старика. Очевидно было, что от здания храма ничего не осталось, но каннуси почему-то привёл их именно сюда.
– Для начала я хочу понять, что здесь произошло, – глухо ответил старик. – Этот пожар, как и судьба, постигшая святилище Речного Покоя, – не просто случайность.
Уми вспомнились слова Сана о том, что пожар – дело рук колдуна.
«О Владыка, во что же я ввязалась?» – подумала Уми. Но отступать было поздно. Проклятая метка на предплечье вновь начала неприятно зудеть: весь вечер она не давала о себе знать, и вот снова-здорово!
