Два шага назад (СИ) - Булаев Вадим

— Запчасти, инструменты. Раньше меньше возили, но ломаться стало чаще, поэтому теперь возят больше. Каждая смена пользуется своими наборами, чтобы не путаться. Случись что — на предыдущих недостачу болтов и гаек не свалишь. Удобно. Стараются иметь своё.

— Согласен.

Покончив с погрузкой, тройка потных, мрачных бойцов забралась внутрь, отобрав у нас ещё немного и так уже не очень свободного пространства.

— Ты им посочувствуй, — зашептал мне в ухо сослуживец. — Им две недели взаперти сидеть. Нельзя выходить. Правила такие. Узел должен работать без перебоев. Выстрелит какой-нибудь дурачок — и на ремонтника станет меньше. А это нехорошо.

Тяжёлая машина вновь тронулась с места. Шёпот стал еле различимым:

— Они злые из-за этого. Просили разрешить по ночам выбираться, воздухом подышать — нельзя. Командир ругался очень. Нам тоже особо ходить нельзя. Но нам проще. Мы снаружи.

Дальше Псих замолк из-за нарастающего дорожного шума.

Тряслись около четырёх часов, причём я даже умудрился заснуть. Когда грузовик остановился, и водитель угрюмо бросил: «Прибыли», перед моими глазами предстало одноэтажное здание промышленного назначения размером с бокс для грузовика, обнесённое проволочной оградой. Окна, расположенные под самой крышей, кто-то заботливый заложил кирпичом, у стен навалены мешки с просыпавшимся сквозь прорехи песком, за мешками — стена из железобетонных блоков в человеческий рост и щелями для стрельбы. Сердито так укрепились. При атаке с воздуха не поможет, а с земли — оборону можно долго держать, имелось бы кому. А тут имелось.

Завидев нас, пятеро загорелых бойцов с шевронами бригады приветственно замахали руками.

— Они отдельно меняются, — прокомментировал Псих. — Тоже через две недели. Охраняют непосредственно водозаборное здание. Нам — не сюда. Нам — дальше.

— Ясно, — качнул я головой и продолжил осматриваться.

Миленько тут. Вокруг полно высоких деревьев с густыми кронами, без подлеска. Трава мягкая, стелящаяся. В этих краях вообще любят зелень. Ряды деревьев — ровные, будто под шнур. Так при механизированной посадке обычно бывает, когда местность терраформируют.

Сорта явно засухоустойчивые, другие в этом жарком климате и не вырастут. Трава тоже смахивает на адаптированную вариацию газонной поросли в запущенном виде. Старались люди, облагораживали… и вдруг всё это стало никому не нужным.

Война, мать бы её за ногу.

Я другими, раздосадованными глазами посмотрел на противоестественные в этой гармоничной среде мешки и блоки.

Ещё и пахнет.

Повёл носом. Слева, почти невидимая из-за автомобильного борта, подванивающая гора мусора из упаковок армейских рационов и прочих отходов человеческого бытия, ради приличия отгороженная земляным валом до колена.

— Антисанитария, — заметив мой взгляд, прокомментировал помойку один из встречающих. — Мусоровоз редко приезжает, утилизатора нет. Привет, — он протянул мне руку. — Менять прибыли?

— Угадал, — ответил вместо меня Псих, выпрыгивая из кузова и отходя в сторону, давая мне выбраться.

Рембатовцы, сидевшие ближе к откидному борту и покинувшие машину первыми, уже начали по новой таскать свои ящики.

Мы им не мешали. Наш груз — в самом конце.

— Не шарахнут? — ёжась от близости противника, передёрнул я плечами. Рассказы о всеобщей взаимовыгоде, вещь, конечно, познавательная, но одно дело теория, а другое — практика.

— Не нервничай. Тут как на курорте для пенсионеров. Тихо, мирно, без потрясений, — успокоил встречающий. — Давай-ка, помогу.

Он влез в почти опустевший кузов и споро принялся подпихивать наше имущество. Я принимал, Псих подхватывал. На земле штабелями росли коробки и ящики. Придётся несколько раз ходить, пока не перенесём.

Обвешавшись барахлом, обогнули здание и по вырытой ростовой траншее, обозванной «окопом», углубились вперёд, цепляясь за стенки, прикрытые рассохшимися строительными щитами.

— Голову пригни, — посоветовал мой первый номер. — И без надобности никогда не поднимай. Идёшь ты по окопу или стоишь — всё равно. Не будь мишенью и никогда не надейся на брустверы и глубину прохода. Осколки под разными углами прилетают.

Утверждение напрямую противоречило так рекламируемому спокойствию.

— А…

— Просто выработай в себе такую привычку. Очень полезно. Помогает беречься не задумываясь.

— Угу.

Траншея закончилась т-образным перекрёстком на окраине лесополосы, в центре которого, на возвышении, расположилась станина для автоматической пушки. По краям — неизменные мешки в несколько слоёв. Поверх — маскировочная сетка.

Пара бойцов, дежурившая до нашего появления и с нетерпением выглядывавшая смену, оживилась.

— Ну наконец-то…

— Прибыли…

Вскользь уточнив обстановку, Псих по-хозяйски осмотрелся и, не найдя, к чему придраться, официально принял пост. Сменяемых будто ветром сдуло.

***

Быт на передовой оказался прост и незамысловат. Посредине — огневая позиция, справа — топчан под накатом из присыпанных землёй брёвен, слева — отхожее место с биотуалетом полного цикла очистки. Из оборудования — система наблюдения, подключённая к армейскому планшету; приёмопередатчик для связи и примитивная оптика, названная «перископом».

— Важный предмет, — заверил меня Псих. — Если вырубят всю электронику — будет работать. Просто и надёжно.

Всё обустройство не заняло и часа. Ведомый любопытством, я долго всматривался в двухэтажные домики вдали, на стороне противника, в плоскую, как стол, нейтральную полосу, в окружающие пост деревья, в сослуживца, устроившегося у пушки и рисовавшего очередную историю

— Раздевайся, — посоветовал он. — Жарко. И броник сними. Иначе сваришься.

Сам наставник сидел в трусах с перекинутым через плечо полотенцем, регулярно вытирая им пот на лысине.

— Но инструкция…

— Забей. Проверяющих тут нет. Враг врасплох не застанет.

— Уверен?

Он со вздохом отложил рисование, поманил меня пальцем к щели между мешками.

— Что ты видишь?

— Дома. Там может сидеть снайпер.

— Он там и сидит. В какой-нибудь пустой квартире. Познакомить?

— Чего? — опешил я. — Ты в своём уме?

— Погоди.

Мой первый номер покопался в кармане повешенной на пушечную рукоять форменной курточки, добыл на свет строжайше запрещённый в боевых условиях коммуникатор. Причём не его личный, а более дешёвую и видавшую виды модель.

— По смене передали, — пояснение сопровождалось дурашливой гримасой из тех, на которые без смеха реагировать нельзя.

Поелозив пальцем по экрану, он набрал номер и включил громкую связь. На третьем гудке нам ответили:

— Чё?

— Привет! Это Псих. С кем говорю?

— Какие люди! — восхищённо донеслось из динамика. — Это Длинный. Как дела?

— По расписанию. Я тут поживу некоторое время. Со мной молодой. Позывной Маяк. Не пришей сдуру.

— Учту. Что-то ваша кадровая политика совсем хромает. Пацанву набираете.

У меня отвалилась челюсть. Он что, видел, как мы по траншее шли?! Только там можно было наши рожи рассмотреть, да и то с грехом пополам!

Мой первый номер одними губами ответил на все невысказанные страхи и допущения:

— Да. Потом…

— Псих! — человек с позывным Длинный помялся, а затем заискивающе попросил. — Выручи.

— Что такое?

— Нарисуй портрет. Я тебе фото по сети скину. У жены День рождения скоро. Порадую.

— Быстро не обещаю.

— Какие проблемы! Подожду! С меня «зоркий глаз».

— Убедил. Конец связи.

Отключив аппарат, Псих с усмешкой посмотрел на мою ошалелую физиономию, присовокупив:

— Так-то. Везде люди живут. У них отдельный номер на пост. И нам повезло, что там оказался мой старый знакомый. Из «Юга».

— Откуда?

— Добровольческий полк Розении «Юг». Они месторождение охраняют. Тоже не бесплатно. Зеркальное отражение «Титана», только с той стороны.

Дурея от происходящего, я медленно сел на землю, не в силах осознать окопные реалии. Наставник это понял.