Мария Мясникова - Бог из машины
Проф, наконец, выдает крутую магию — но увы, крутая магия, она как оружие с массовым радиусом поражения — задевает и своих, и чужих. В общем, что-то вроде кармической справедливость — пусть никто не уйдет обиженным. В общем, у нас локальное землетрясения. Баллов эдак на 10–12.
Имела я такую справедливость!
Падаю на четвереньки. Конечно, неудачно, ведь одна рука и без того сломана. Наверное, ей недолго быть в одиночестве, ведь скоро к ней присоединится ее товарка… Главное, чтоб не шея.
Макс вопит как лишающийся последнего достояния кастрат, затем звук обрывается на высокой и трагической ноте.
Несколько волков падают в возникающую земную трещину, блочные дома рушатся — вроде кого-то придавило осколком.
— Твою ж мать, — пораженно выдыхает капитан. По-моему, он не особо счастлив.
В какой-то мере я его понимаю.
— Немедленно прекратите это! — командует он, и проф улыбается.
— Прекратить что? — шипит проф.
Старику в какой-то мере весело. В очень большой мере.
Кажется, капитан собирается совершить акт (без)причинного насилия, но застрелить виновника локального армагеддца у него закономерно не получается.
Все оружие вокруг раскаляется докрасна, начиная плавится. Макс с проклятьями избавляется от заныканного ножа. Никогда не понимала, зачем он его вообще носит?!
— Идите и не грешите, дети мои, — хохочет проф. Старая дубленка разрывается на части, и перед нашими глазами предстают кожистые крылья летучей мыши.
Длинные, почти обезьяньи руки с острыми когтями вспарывают живот ближайшего человека — опять забыла имя — и выдирают из грудной клетки сердце.
Потом проф взлетает.
Может, он решился перебраться в края потеплее?
Наши соперники решили, что пора дезертировать и позорно слили конфликт, отступив. Им-то было куда. Это мы застряли — сзади разрушенное здание пятиэтажки, спереди пропасть.
Землятресение закончилось — это хорошо.
Проф улетел. Как относиться к этому, пока не ясно.
Оставшиеся в живых товарищи как-то не слишком хорошо смотрят на нас с Максом. Надеюсь, нас не решат линчевать, за неимением других козлов отпущения.
— Эх, капитан, что ж вы такой холодный, как утренний борщ в моей тарелке, — да, кстати, смотреть на меня так агрессивно не надо. Я от этого нервничаю.
Увы, развязка оказывается не настолько трагичной и все заканчивается глупо и не вовремя. С другой стороны, до премии Дарвина нам было еще далеко. Всего-то на нас упали остатки дома.
Надо отметить, было больно.
Обидно.
Смешно.
Потом меня позвали. И я проснулась. А, может, проснулась не я.
Здесь, в никогде, холодно и нет ничего. Только шепот и одиночество.
— Дай мне удачи, о Лике…
— Пусть мне повезет…
— Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста…
Хочется заткнуть уши или выколоть барабанные перепонки…
Хватит. Я не хочу.
Мне просто надо проснуться.
Только вот я не сплю.
Меня зовут Лике. Мне тысячи лет и почти семнадцать. Я родилась от земной женщины и из фантазий престарелого фрика. Я умерла в талой грязи и родилась заново. Я смотрелась с одной стороны зеркала, а оказалась — по другую.
Меня зовут Лике и я — богиня несуществующего пантеона.
