Робин Бейли - Врата Черепа
Далеко они не уехали. К полудню всадники добрались до высокой каменистой гряды. Зеленая трава превратилась в сухие редкие кусты. А черная плодородная почва сменилась песком. По обе стороны дороги попадались сухие низкорослые деревца.
У подножия гряды виднелась древняя усадьба. За ней тянулись поля, на которых там и сям можно было разглядеть навесы, служившие когда-то зернохранилищами. Крыши у многих из них провалились, стены были в дырах. Среди полуразрушенных построек возвышался двухэтажный хозяйский дом из серого камня, с двумя флигелями, очевидно, пристроенными позже, без всякой предварительной планировки.
Стужа начала спускаться по длинному склону, опасаясь увидеть в этих развалинах признаки жизни. Кимон и Трас Суртиан ехали по обе стороны от нее, осторожно направляя лошадей по изъеденной эрозией почве. Трас, тревожно оглядываясь, нервно сжимал рукоять меча.
Они проехали мимо заросшей пыльной травой изгороди. Доски скрипнули, одна, не удержавшись на ржавом гвозде, упала на землю. Путники замерли, сердцебиение у всех участилось, пока они не поняли, что это рухнуло всего-навсего утыканное гвоздями бревно. Дорога вела через поля прямо к главным воротам усадьбы, окруженной каменной стеной. Стена была покрыта зеленым мхом и лишайниками, вокруг гудели пчелы, устроившие в трещинах свои ульи. Ворота висели на ржавых петлях, дубовые створы потрескались от времени и непогоды.
Дороги дальше не было. Стужа спешилась.
— Кажется, усадьба заброшена, — произнес Трас Суртиан скорее с надеждой, чем с уверенностью.
Стужа не ответила. Что-то в этом месте угнетало ее, требовало тишины. Может, древность. Девушка пошла вперед, стараясь ступать как можно тише по усыпанной гравием дорожке. Зеленая звезда указывала им дорогу, которая вела именно к этой двери. Стужа не могла отделаться от этой мысли. Однако в усадьбе не наблюдалось никаких признаков жизни, скорее всего дом пустовал уже много лет.
Главная дверь была высокой, покрытой замысловатой резьбой, когда-то красиво раскрашенной. От краски остались лишь жалкие ошметки. Стужа потянулась к дверному молотку — медной бычьей голове с продернутым в ноздри кольцом. Заколебавшись, девушка оглянулась на своих товарищей. Кимон остался стоять у ворот. Трас Суртиан подъехал к закрытому ставнями окну и пытался заглянуть внутрь сквозь щели.
Стужа подняла молоток, стукнула раз, затем другой. Звук отдался эхом в пустом доме. Она подождала, постучала опять. Наконец она услышала тихий шорох. Может быть, крысы? Заброшенный дом посреди полей должен кишеть грызунами. Она взялась за медное кольцо обеими руками и потянула. Дверь легко отворилась.
Из темноты раздался крик. Из дома вылетела какая-то тень, ударила Стужу в живот, повалила на землю. Когти расцарапали лицо. Стужа подняла руки, чтобы защитить глаза. На нее посыпался град ударов. Кожа была разодрана в кровь. Стужа откатилась в сторону, пытаясь освободиться, но существо не выпускало ее, оно царапалось, таскало девушку за волосы, кусалось. Наконец Стужа не выдержала и закричала.
Внезапно удары прекратились; девушка освободилась от непонятного существа, но его вопли продолжали звенеть у нее в ушах. Кимон нагнулся над Стужей, он был встревожен. Краем плаща он аккуратно стер кровь с ее лица. Она села, ее сердце по-прежнему учащенно билось. Одежда защитила ее от когтей неведомого существа, но мышцы и кости болели от яростных ударов.
Воздух снова огласился криками, шипением и хрипом, становившимися все громче. Она в первый раз взглянула на существо, набросившееся на нее:
— Ребенок, девочка!
Трас Суртиан подмял нападавшую под себя. Острые грязные коленки изо всех сил колотили капитана по спине, но безрезультатно. Девочка осыпала коркирца проклятиями, плевала в него, пока тот пытался схватить обе ее ручонки в свой кулак. Ребенок был абсолютно голым. Лицо скрывала копна взлохмаченных темных волос, оставив неприкрытыми маленькие неразвитые груди.
— Адская кошка, если, конечно, они там водятся! — прорычал Трас Суртиан. Пара черных бездонных глаз следила за ним сквозь грязные патлы. Девочка снова плюнула ему в лицо. На этот раз свободной рукой он отвесил ей хорошую оплеуху. От этого она принялась вопить еще громче. — Сумасшедшая маленькая дикарка!
— Она еще ребенок, — напомнила ему Стужа. — Не причини ей вреда!
— Иди, сама держи ее, — рявкнул в ответ Трас Суртиан. — Она чуть не разодрала мне горло, пока я оттаскивал ее от тебя.
— Я сказала — не порань ее. — Стужа опустилась на колени и попыталась погладить потный лобик. Девочка, казалось, успокоилась на какую-то секунду, но затем ее глаза сверкнули бешеной яростью. Стужа отдернула руку как раз вовремя: ей едва удалось избежать укуса. — Они, должно быть, ровесницы с Аки, — заметила Стужа. — А она прехорошенькая, если ее отмыть.
— Что с ней стало? — процедил Трас Суртиан сквозь зубы.
— Как нам быть с девчонкой? — спросил Кимон.
— Вы ничего с ней не сделаете! — громыхнул голос за спинами путников. — Иди сюда, дочка, иди, моя дикарка!
Стужа обернулась, наполовину вытащив меч из ножен. Клинок сверкнул на солнце. Кимон мгновенно выхватил кинжал, висевший у него на поясе. Но прежде чем они успели что-то сказать или сделать, послышались громкий «ох» и смачное ругательство. Трас Суртиан, потянувшись, как и остальные, за оружием, на секунду ослабил хватку и тут же получил удар в пах. Девчонка вывернулась и отбежала в сторону, затем повернулась к ним лицом. Низкий жалобный вой сорвался с ее губ. Затем она кинулась к полю и скрылась в высокой траве.
— Остановите ее! — закричал старик, появившийся в дверном проеме. — Калинда! Вернись! — Но было слишком поздно. Девочка исчезла.
Стужа сунула меч обратно в ножны. Старик не представлял для них угрозы. В его глазах, на частично скрытом седой бородой лице застыла мука, когда он тщетно вглядывался в даль, надеясь увидеть дочь. На ресницах повисли слезы, он в отчаянии заламывал руки.
— Кто вы, господин? — спросила Стужа. — Вы хозяин этого поместья? — Девушка старалась быть вежливой из почтения к его возрасту, к тому же она сочувствовала его горю.
Стужа окинула хозяина усадьбы внимательным взглядом. Его лохмотья едва прикрывали наготу. Если он и в самом деле был владельцем этого дома, значит, старик опустился до самого жалкого состояния. Стужа повторила свой вопрос.
Горе старика сменилось яростью. Его глаза сверкнули, рот искривился в беззвучном проклятии. Он сжал кулаки и занес руку для удара.
— Это ваша вина! — взорвался он, вновь обретя голос. — Она убежала, и в этом виноваты вы! — С поразительной скоростью он бросился к Стуже и вцепился ей в горло.
