Абрахам Меррит - Лесные женщины (сборник)
Я увидел сражающиеся армии, броски метательных молотов.
Вместе с желтоволосым предводителем я въехал в завоеванный город. Вместе с ним сидел на завоеванном троне, и он жестоко, безжалостно осуждал на смерть мужчин и женщин, которых приводили к нему, и улыбался звукам насилия и грабежа, доносившимся отовсюду. Я ехал и сидел с ним, говорю я, потому что я больше не был в комнате ведьмы, я был с этим светловолосым человеком, моим двойником, видел то же, что и он, слышал, как он, – да, и думал так, как думал он.
Битва за битвой, путешествия, пиры и триумфы, охоты с соколами и охоты с большими псами в прекрасной земле айжиров, игра молотов и игра наковален – я все это видел, всегда находясь рядом с Двайану, как невидимая тень Я шел с ним в храмы, где он служил богам. Я шел с ним в храм Растворителя, Черного Калкру, Большего, чем боги, и он носил кольцо, которое теперь находилось у меня на груди. Но когда он прошел в храм Калкру, я не пошел с ним. То же упрямое, глубокое сопротивление, которое остановило меня перед храмом в оазисе, остановило и на этот раз. Я слышал два голоса. Один заставлял войти с Двайану. Другой шептал, что я не должен заходить. И этого голоса я не смел ослушаться.
И вдруг неожиданно земля айжиров исчезла. Я смотрел на водопад и скользящие туманные призраки. Но – я был Двайану.
Я был Двайану! Лейф Ленгдон перестал существовать.
Но он оставил воспоминания – как полузабытые сны, воспоминания, чей источник я не осознавал, но понимал, что они истинны. Они говорили мне, что земля айжиров, которой я правил, исчезла так же полно, как призрачные изображения. Столетие за столетием минули с тех пор, империи поднимались и падали, теперь там чужая земля лишь с обломками древней славы.
Я был воин-царь и воин-жрец, я держал в своих руках империю и жизнь народов.
Больше этого нет!..
16. ПОЦЕЛУИ ЛЮР
Черная печаль и горький пепел были в моем сердце, когда я отвернулся от окна. Я посмотрел на Люр. Осмотрел ее всю, от длинных стройных ног до сверкающей головы, и черная печаль посветлела, а горький пепел развеялся.
Я положил руки ей на плечи и рассмеялся. Люка повернула свое колесо и сбросила мою империю с его обода, как пыль с гончарного круга. Но она дала мне кое-что взамен. Во всей старой земле айжиров не было подобной женщины.
Слава Люке! Жертвоприношение ей на следующее утро, если эта женщина окажется такой, какой я ее считаю!
Моя исчезнувшая империя! Что она мне? Я создам другую. Довольно того, что я жив.
Я снова рассмеялся. Взял Люр за подбородок, приподнял ее голову, прижал свои губы к ее губам. Она оттолкнула меня, в ее глазах был гнев, но и сомнение.
– Ты просила меня вспомнить. Что ж, я вспомнил. Зачем же ты открыла ворота моей памяти, если отказываешься от того, что следует за этим? Или ты знаешь о Двайану меньше, чем считаешь?
Она отступила на шаг, ответила яростно:
– Я отдаю свои поцелуи. Никто не берет их у меня силой.
Я схватил ее в объятия, прижал ее рот к своему, потом отпустил.
– Я беру их.
Я перехватил ее правую руку. В ней был зажат кинжал. Я забавлялся. Интересно, где она его спрятала. Я вырвал у нее кинжал и сунул себе за пояс.
– И отбираю шипы у тех, кого целую. Так поступал Двайану в прежние дни, так он поступит и сейчас.
Она все отступала, глаза ее расширились. Ай, но я читаю ее мысли. Она считала меня другим, думала, что я опрометчивый самозванец, обманщик. И хотела обмануть меня, подчинить своей воле. Обмануть меня. Меня, Двайану, который знал женщин, как знал войну! И все же…
Она прекрасна… и она все, что у меня есть в этом чуждом мире, где я должен начать заново создавать свою власть. Я подвел итог, пока она стояла, глядя на меня. Я заговорил, и слова мои были так же холодны, как мысли.
– Не играй больше кинжалом – не со мной. Позови своих слуг. Я голоден и жажду. Когда поем и выпью, поговорим.
Она поколебалась, потом хлопнула в ладоши. Вошли женщины с дымящимися блюдами, с кувшинами вина, с фруктами. Я жадно ел. Я много пил. Пил и ел и мало думал о Люр – но много о том колдовстве, которое заставило меня видеть, я сопоставлял все, что помнил из пустынного оазиса, с тем, что увидел. Немного. Я ел и пил молча. Чувствовал на себе ее взгляд. Посмотрел ей в глаза и улыбнулся.
– Ты хотела сделать меня рабом своей воли, Люр. Никогда не пытайся сделать это.
Она положила голову на руки и смотрела на меня через стол.
– Двайану умер давным-давно. Может ли увядший лист снова зазеленеть?
– Я – он, Люр.
Она не ответила.
– С какой мыслью ты привела меня сюда, Люр?
– Я устала от Тибура, устала от его смеха, устала от его глупости.
– Еще что?
– Я устала от Йодина. Мы с тобой – вдвоем – могли бы править Караком, если…
– В этом «если» самая суть, ведьма. Что это?
Она встала, приблизилась ко мне.
– Если ты можешь вызвать Калкру.
– А если не могу?
Она пожала белыми плечами, снова опустилась в кресло. Я рассмеялся.
– В таком случае Тибур не столь утомителен, и Йодина можно выносить. Теперь послушай меня, Люр. Твой ли голос призывал меня входить в храмы Калкру? Видела ли ты то, что видел я? Можешь не отвечать. Я вижу тебя насквозь, Люр. Ты хотела бы избавиться от Тибура. Что ж, я мог бы его убить. Ты хочешь избавиться от Йодина. Кем бы я ни был, если я сумею вызвать Большего, чем боги, в Йодине нет никакой необходимости. Когда Тибура и Йодина не станет, будем только мы с тобой. И ты решила, что сможешь править мной. Не сможешь, Люр.
Она слушала спокойно, спокойно и ответила.
– Все это правда…
Помолчала; глаза ее сверкнули; розовая краска поползла по груди и щекам.
– Но… есть и другая причина, почему я привела тебя сюда…
Я не спрашивал ее, что это за другая причина: женщины и раньше пытались поймать меня в эту западню. Она отвела взгляд, жестокость ее рта внезапно выступила очень ярко.
– Что ты обещала Йодину, ведьма?
Она встала, протянула ко мне руки, голос ее задрожал…
– Неужели ты не мужчина? Почему ты так говоришь со мной? Разве я не предложила тебе разделить со мной власть? Разве я не прекрасна? Не желанна?
– Прекрасна и очень желанна. Но прежде чем взять город, я всегда изучаю ожидающие меня ловушки.
Глаза ее сверкнули голубым пламенем. Она сделала быстрый шаг к двери. Я был быстрее. Я держал ее, удерживая руку, которой она хотела ударить меня.
– Что ты пообещала верховному жрецу, Люр?
Я поднес кинжал к ее горлу Глаза ее яростно блестели. Люка, поверни свое колесо, чтобы мне не нужно было убивать эту женщину!
