Феликс Эльдемуров - Птичка на тонкой ветке
- А если ты, вонючка, посмеешь ещё раз ударить меня по спине...
- Ах-ах, ну зачем же так грубо! - и месье вновь обратился к Ассамато:
- Боже, о Боже, о Боже мой! Я сойду с ума! Какая пластика, какая героически смелая и в то же время целесообразная чистота линий! Ах! Ах! - твердил он, сложив перед грудью ладошки.
- Как на рисунках Ропса? - решился вставить я, припомнив рассказы Леонтия.
- О-о-о! Вы знакомы с работами Ропса?
- Я художник. А вы?
- Я - эстет, жена литературный критик! Знаете, когда омнийские учёные впервые сумели проникнуть к нам через дыру во времени, они привнесли в наш мир столько нового, столько нового! Я занимаюсь эстетизмом всего: кулинарии, архитектуры, театральных искусств...
- А ну-ка, постойте! - прервал его излияния Леонтий. - Что это за дыра во времени?
- О, да, вы безусловно правы, это грубое слово "дыра", я тоже с ним упрямо не согласен. Надо говорить: "отверстие". Когда вы все поляжете на поле брани, через это отверстие в наш мир... Как это всё неэстетично, и повторяется каждый год... Для меня это является таким страшным испытанием... О, о, о!.. - снова завёл он свою песенку, обращаясь к кентаврице.
Ассамато безмовствовала и сжимала губы. Руки её перебирали, терзали чётки - она явно пыталась понять смысл только что полученного предсказания.
- Что там? - спросил я.
- Хагель, Хагель и Хагель. Три раза "Гроза". Не нравится мне это. Слишком гладко всё...
- О гроза, о Боже! - встрял в наш разговор де Фужере. - О ужас!.. Эй, работник, иди сюда, сюда! Я понял, что надо делать! Я попытаюсь спасти вашу красоту. Поживее, поживее же, о работник!
К нему подбежал слуга, державший в руках охапку зонтиков.
- Видите ли, я эстет, жена - литературный критик! Разрешите мне сделать робкую попытку помочь вам, поддержать вашу красоту! Примите его, о, примите! - подскакивал от счастья макияжных дел мастер, открывая и протягивая кентаврице цветастый зонтик. - Быть может, когда-нибудь вы полностью оцените мою невольную поддержку... О дорогая, погляди какая прелесть: кентавр и полевые цветы! О, сегодня я просто сойду с ума!..
- По моему, нам нельзя всем вместе идти на трибуну, - сказал Леонтий. - Мало ли что...
- Тогда пойду я один! - кивнул сэр Бертран.
- А я, пожалуй, удалюсь от вас... на время, - сказала Ассамато неожиданно.
Это действительно было неожиданно и мы одновременно смотрели ей в лицо, ожидая объяснений.
- Может случиться что-то ужасное. Я видела кровь, кровь... много крови... Сегодня вечером... или, быть может, ночью. Я постараюсь обернуться вовремя.
- Что случилось?
- Не скажу. Пускай это будет предчувствие... и я, кажется, догадываюсь, что может выручить всех нас. Не ждите, не скажу, боюсь сглазить. До встречи. Гуи-гн-гн-гн-гм!..
И она, не сказав более ни слова, раздвигая толпу, вихрем помчалась прочь по дороге.
- Куда же вы... О несравненная! - только и сказал ей вслед месье де Фужере.
2
Тем временем, сеньор альгвасил, устав дожидаться и, судя по всему, полностью смирившийся с многочисленными нарушениями сценария, нажал одну из кнопочек в своей коробочке.
Сэр Бертран на трибуне в это время поднял руку, призывая толпу к молчанию.
- Альтарийцы! - хрипло начал он. - Да, я называю всех вас альтарийцами, то есть, тем именем, которое вы носили много лет!..
Собравшиеся на площади затихли, но тут сэр Бертран закашлялся и человек в красном протянул ему кувшин. Рыцарь одним махом выдул половину содержимого и хотел бы продолжить речь, но опоздал - тут с места поднялся один из членов совета Гуммы. Лицо его было красно и выражало недовольство, как будто ему только что недодали сдачу в хлебной лавке.
- Сограждане! - закричал он. - Братья и сёстры! Мы ждали этого и готовились к этому, но - вот он, стоит перед вами и ухмыляется! - это он прибавил, указывая толстым пальцем на полуголого в шкуре. Тот действительно стоял и действительно ухмылялся.
- Я хочу спросить его и посмотреть ему в лицо! Зачем вы пришли на нашу землю? Зачем?
- Гр-р! - заревел полуголый, вращая дубиною. - Мы сокрушим вас! Мы убьём ваших стариков, детей и женщин! А оставшиеся будут нашими рабами! Мы разрушим ваши храмы! Мы надругаемся над вашими памятниками, особенно над памятниками Папы Блиссоплё!
- Я не понял, это кто? И откуда он сбежал? - спросил у альгвасила Леонтий.
- Как это "кто"? Не видите? Это ротокканский посол. Вы помните сценарий, надеюсь?.. А вон там, внизу, у трибуны, видите, во-он, человек в красном. Это ваш предатель, он вас отравит или предаст в самую последнюю минуту... Куда это направилась ваша героиня?
- Как это куда? За помощью. Ведь ещё должны вот-вот прибыть трое...
- Как вы надоели с вашими изменениями в сценарии! То семь, то четыре, то снова семь! Скорей бы вас наконец пришибли!
- Гр-гр-гр! - продолжал бесноваться ротокканец.
- Ну, хватит, - сказал сеньор Гиппоглоссус де Микростомус и переключил что-то у себя в коробочке.
Краснолицый плюхнулся на своё сиденье, взамен ему поднялся другой член совета, какой-то желчный тип - я знаю таких хорошо, для них лишь бы изругать кого-то - и повёл свою речь, указуя на человека с дубиной:
- Ублюдки без стыда и совести, лжецы и подлецы, предатели, клакеры, элементарные негодяи, без чести и совести, тайные агенты террористов, замышляющие...
- Может быть, вы и мне дадите слово сказать? - недоумевал, всё ещё не понимая, в чём дело, сэр Бертран.
Альгвасил переключил что-то в коробочке. Желчник заткнулся, но вскочил другой член совета:
- Но так ведь тоже нельзя! Надо предоставить слово и представителям оппозиции! Сеньора Лиманда!
Щёлк-щёлк. На этот раз речь закатила толстуха в очках:
- С точки зрения демократизма и высшего гумманизма... так ведь тоже нельзя... Они, ротокканцы, они же как дети... Им негде жить и нечего есть... Неужели мы будем столь бессердечны? Пускай возвращаются откуда пришли, а мы будем посылать им гумманитарную помощь...
- Гм... Сеньора, я бы попросил...
- Да-да, разумеется! - снова заорал, перебивая рыцаря, краснолицый. - Но пусть они тогда идут обратно и не испытывают более нашего терпения!
- Гррррррр! - кричал полуголый.
- Сэр Тинчес! Сэр Тинчес! - кто-то упорно тыкал меня кулаком в бок.
Это был Шершень. Рядом с ним стояли высокий темноволосый бородач в чёрных одеждах и несколько стрелков.
- Откуда ты взялся? - спросил Леонтий.
- Тс-с-с! Мы всё сделали так, как просил сэр Бертран. Мы захватили тех, настоящих "героев" и, как было приказано, принялись поить их вином. Но вот незадача, в тот же миг...
Шершень протянул руку и раскрыл ладонь.
На широкой ладони его лежали какие-то шестерёнки, ржавые болтики, пружиночки...
