Брэнт Йенсен - Чародеи Юга
Рожер творил заклинания до того момента, пока Бирафир не оказался от него на расстоянии вытянутой руки. Тогда он издал всхлип и, потеряв сознание, упал к ногам своего противника. Мальчик в белом плаще наклонился над телом, прислушиваясь к дыханию поверженного.
— Сбежал, — грустно заключил он, поднимаясь. — Всегда был трусом. Ничего я бы ему не сделал. Зачем спешить?
Рожер застонал.
— Мы можем идти? — обратился к мальчишке Конан, молчавший всё это время. — Свою роль мы сыграли.
Бирафир на мгновение задумался, а потом покачал головой.
— Если бы он остался поиграть, — сказал мальчик, — то задерживать вас смысла не имело бы. Но он сбежал, и я хочу хотя бы оставить себе игрушки.
Мальчик приблизился к Счастливчику и принялся его внимательно разглядывать.
— Никого ты себе не оставишь, тварь! — произнес Рожер, успевший подняться на ноги и обнажить меч. — Правильно, что я не желал служить этому трусу. Он сбежал, а вот мне хватит смелости бросить тебе вызов.
Лишь дрожащий голос выдавал страх седого пирата.
Бирафир внимательно посмотрел на него, изучая произошедшие с ним изменения.
— Да ты же даже не бог! — изумился мальчишка.
— Зато, не трус. Сизарлик ты со мной? — спросил Рожер у окончательно пришедшего в себя товарища. — Капитан, бегите! Я задержу его! Дверь в двадцати шагах за вашей спиной. Перед тем, как сбежать, наш друг поделился со мной кое-какими знаниями. В том числе, что эта тварь ослаблена и у нашей с графом магии есть небольшой шанс. Слышишь, Бирафир?!
Мальчишка радостно захлопал в ладоши.
— Игра! Настоящая игра! — закричал он.
Сизарлик и Рожер попытались напасть на Бирафира одновременно с двух сторон. Удалось ли им поразить хозяина белой комнаты Конан так и не узнал. Вместе с Сигурдом и Счастливчиком он мчался в направлении, указанном ему человеком, что носил лицо Грува.
Дверь была столь же девственно белой, как и всё вокруг, так что никто из троих беглецов её не заметил, пока она не возникла буквально на расстоянии одного локтя от них. Сигурд мощным ударом ноги распахнул её, и все трое выбежали в коридор.
Предположения Сигурда оказались верны. Пираты и Счастливчик очутились на третьем этаже особняка графа. Не снижая скорости бега, они направились к лестнице. Несколько мгновений, показавшихся им вечностью, и они уже на первом этаже. В тот момент, когда беглецы мчались к входной двери, из местных теней возник один из слуг.
— Вы интересовались сокровищем? — поинтересовался он. Это был глубокий старик.
— Да, — сказал Счастливчик. Пираты сначала не обратили на слугу внимания и были уже в дверях.
— Я был с Бирафиром, когда он был в пещерах, — сказал старик. — Я проведу вас туда, если вы обеспечите меня деньгами и отвезете в Аргос или Зингару, где я смогу провести свои последние деньки. Вы же моряки? Я так устал от этой страны.
— Ты знаешь, как избежать опасностей, — спросил Конан, — что подстерегают охотников за сокровищем? Или все проблемы решил Бирафир своей магией?
— Если я собираюсь туда с вами, — сказал старик, — то уж, поверьте мне, как меньшее рассчитываю покинуть это место живым.
Счастливчик и Сигурд вопросительно посмотрели на Конана.
— Ладно, старик, — сказал капитан “Вестрела”, — ты идешь с нами. Надеюсь, ты не запросишь слишком много денег.
За то время, что они были в доме графа, солнце успело скрыться за горизонтом. Однако, людей на улицах меньше не стало. Странное место. Конану очень хотелось посмотреть на окна третьего этажа особняка, но осторожность взяла верх над любопытством.
Быстрым шагом четверо путников направились в сторону таверну, рядом с которой расположился караван. Никто не желал находиться в Бирафире ни одного лишнего мгновения, а потому, как только, Сигурд и Счастливчик нашли и привели верблюдов, путешественники погрузились на них и отправились прочь из поместья.
— Жаль птицу пришлось оставить, — сказал Сигурд, когда они миновали последние дома.
— Ничего, — ответил ему Счастливчик, — зато теперь маленькому графу будет с кем поиграть.
Сигурд только горестно вздохнул.
— Эй, стойте! — раздался крик со стороны поместья. — Подождите!
К путешественникам приближались те двое, которых Конан заметил днем выходящими из конюшен. Оказалось, что киммериец был тогда прав. Из живота одного торчал меч.
— Тяжелый гад, — произнес темноволосый аргосец, приближаясь к пиратам. — И никак не очнется. Не знаю, что с ним делать.
— Ты кто такой? — некуртуазно поинтересовался рыжебородый ванир. — И чего тебе надо?
— Меня Эмилио зовут, — сказал аргосец. — И я знаю, что за люди охотятся за вашим другом. А этот знает, почему они это делают. Вот только он никак не придет в себя.
— И чего тебе надо, Эмилио? — осведомился Конан.
— Я с вами за сокровищем хочу, — сказал аргосец. — Я вам всё по пути расскажу. Если решите, что вру, выгоните. Делов то.
— У нас нет лишнего верблюда, — сказал киммериец.
— Ничего, — ухмыльнулся Эмилио. — У меня тут лошадка привязана поблизости. Вдруг вы бы отказались, и пришлось тайком скакать за вами.
* * *Над Бирафиром стояла ночь. Желтый ждал остальных в одном из двориков, который был избран Белым в качестве места встречи. Воин не сомневался, что, кроме него никого здесь сегодня не будет.
Вечер в поместье выдался довольно странным. Хотя ничего удивительного в этом не было, таким уж местом был Бирафир.
Желтого большинство людей умудрялось недооценивать, даже друзья в Кольце Кинжалов. Единственным исключением был Белый. Так уж сложилось, что до того как получить свой Цвет, Желтый служил в немедийской тайной службе.
Пять лет назад ему дали задание, которое полностью переменило его жизнь. В Бельврусе скончался один из высокопоставленных жрецов Митры. Перед своей гибелью он представил королю план реформирования митрианства в Немедии. Основой его идей была мысль об отказе храмов от взимаемых ими сборов. Королю план было понравился, но после гибели несчастного советники указали на множество проблем, которые повлечет за собой его претворение в жизнь. Ну, а спорить с ними было уже некому.
Высшие чины Вертрауэна заинтересовались произошедшим и решили провести расследование, несмотря на кажущуюся естественность смерти. Бедняга-жрец подавился куриной костью, когда предавался греху чревоугодия на одном из столичных приемов. Народу вокруг была тьма, и все говорили, что помер исключительно своим, а может и божьим промыслом. Никто беднягу не трогал.
Улед, так звали Желтого до того, как он попал в Кольцо Кинжалов, нанялся охранником в один из бельврусских храмов. Благодаря характерной внешности и манерам, ему удавалось услышать множество интересных разговоров. Такой деревенский дубинушка от сила три слова знает: “есть”, “спать” и… “убивать”. Куда ему в хитросплетения интриг проникнуть. Стоит с тупым лицом дверь стережет да ногу об ногу почесывает. Чего его стесняться?
