Илья Одинец - Младший вовсе был дурак
Следом за девушкой в таверну ввалился гном с курчавой рыжей бородой в зелёных штанах, кожаном жилете и с медным подобием кастрюли на голове. В руках он сжимал секиру, древко которой было для него длинновато, тем не менее всякому взглянувшему на него станет ясно, что этим оружием гном владеет получше любого великана.
За гномом вошёл Рэмбо — квадратный мужик с квадратной головой и квадратной челюстью. Выражение лица у него тоже было какое-то квадратное. Его вооружение состояло из прицепленного к поясу кинжала, и здоровенной палицы.
— Добро пожаловать, госпожа, — залебезил бармен, верно определив главного в странной тройке. Он вышел из-за стойки и, перекинув через руку полотенце, с поклоном подошёл к гостям. — Проходите, осматривайтесь, рассаживайтесь. Пиво, закуски, похлёбка…
— Неси всё, — велела красотка. — Ондулайнен голоден.
Рэмбо согласно кивнул и взял курс к центральному столику.
— У бармена сегодня счастливый день, — заметил я, прикидывая, сколько съест этот силач.
— Скорее, несчастливый, — качнула головой Ларвентьева.
— Думаешь, он напьётся и затеет драку?
— Ондулайнен? Ни в коем случае.
Троица села за столик, сложив на соседний дорожные мешки. Гном что-то негромко сказал Рэмбо, и тот согласно закивал головой. Из служебных помещений, располагавшихся за стеной стойки, послышался звон посуды, потянуло горелым. Грэтта сидела, закинув ногу на ногу, покачивая носком сапога, и рассматривала посетителей. Встретившись со мной взглядом, она повела плечом и фыркнула. На мою спутницу девушка даже не посмотрела.
В этот момент в таверну вошли ещё два посетителя: молодые мужчины, одетые в серо-зелёные мундиры. К их поясам были прицеплены клинки в золотистых ножнах, через плечо перекинуты кожаные сумки, их сапоги были такими чистыми, что отражали получше иного зеркала.
Смеясь, они сели за соседний с нами столик и махнули бармену.
— Добро пожаловать, господа военные, — затянул знакомую песню бармен. — Пиво, похлёбка…
— Пиво им не предлагай, — громко заявила Грэтта. — Они на службе.
Пришельцы переглянулись и дружно заржали.
— Кто эта хорошенькая цыпочка? — спросил тот, что повыше.
— Меня зовут Грэтта. Повежливее с дамой, я тебе не какая-нибудь…
— Правда? А похожа.
Военные снова заржали.
Девушка вспыхнула. Она вскочила со скамьи, топнула ножкой и упёрла кулачки в бока.
— А ну извинись, ты, рожа салдафонская. Я Грэтта-избавительница, богиня, посланная очистить ваш вшивый мирок от зла.
— Как ты меня назвала?! — форменный сверкнул глазами и стукнул кулаком по столу. Стол прыгнул и жалобно скрипнул.
— Так и назвала. Захочу, вообще в камень тебя превращу!
Военный наклонился вперёд, чтобы подняться, но тут по столу кулаком ударил Рэмбо. Его стол не просто скрипнул, он жалобно крякнул и переломился пополам. Если учесть, что столешница толщиной превышала мою руку, выглядело это более чем серьёзно.
Солдат сразу передумал подниматься. Он внимательно посмотрел на Ондулайнена и отвернулся.
— Извинись, — потребовала у военного Грэтта.
Но гном схватил её за руку и рванул. Девушка плюхнулась на скамью и надула губки.
— Ну вот, всё испортил, — обиженно произнесла она. — И стол сломался. Пересядем.
Она бросила взгляд в нашу сторону, и я поспешно отвёл глаза.
— Туда! — капризно заявила блондинка и обратилась к нам. — Эй, я смотрю, вы уже всё съели, не хотите свалить?
Я открыл рот, чтобы ответить, но Ленка пнула меня под столом, и я молча поднялся, уступая девушке место.
— Ондулайнен, принеси наши вещи поближе, а то уж больно тот старик подозрительный. Не хочу потом не досчитаться какой-нибудь шмотки.
— Я не вор, — едва слышно заметил старик и отодвинул миску с кашей.
— На тебе это не написано. Ондулайнен, тащи вещи. А ты, дед, помолчи, а то в камень превращу.
Старик покраснел, и я вспомнил Ленкино предупреждение. Мне захотелось подойти к Грэтте и влепить ей хорошую затрещину. Она была очень красива, но вела себя по-хамски.
— Зря она деда оскорбила, — вздохнула Лаврентьева и, прищурившись, посмотрела на старика. — Очень зря.
Дальше произошло нечто не совсем понятное. Старик, лицо которого снова приобрело нормальный телесный цвет, взмахнул левой рукой, будто отгонял от лица муху, скрючил пальцы, и с их кончиков слетела едва заметная искорка. Ленка рванула наперерез искре, и та растаяла на груди девушки.
Старик, казалось, ничего не заметил, лишь цыкнул и дёрнул плечом. Лаврентьева сморщилась, словно от зубной боли, и едва не упала.
— Ты в порядке? — я придержал девушку и вопросительно поднял брови.
— На выход, — одними губами прошептала она. — Мы и так привлекли к себе слишком много внимания.
— Эй, чего так долго?! — услышал я за спиной возмущённый выкрик Грэтты. — Где наш заказ?
— Сию секунду, госпожа, — поклонился бармен и убежал в кухню, откуда тотчас послышался звонкий удар и трёхэтажная брань.
Мы с Ленкой направились к двери. Едва вышли на улицу, Лаврентьева опустилась на порог и прислонилась спиной к бревенчатой стене таверны.
— Сильный маг, — простонала она. — Сильное послал проклятье.
— Тот старик — волшебник?
— Архангел. А ты разве не понял? Не заметил над его головой нимб?
— Честно говоря, не разглядывал.
— А зря. Пользуйся пеленой, смотри сквозь неё на людей, чтобы увидеть их ауры и магическое поле. Тогда не будешь совершать ошибок вроде той, что совершила Грэтта. Архангелы только в книжках добренькие, на деле же сдачи давать не забывают. Так что учти на будущее.
— Учту. Искра — это и было проклятье?
— Да. Грэтте нужно научиться вежливости, но не архангелу решать, когда и какой урок преподать.
— Ты приняла проклятье на себя?
— Ничто не должно помешать Грэтте выполнить свою миссию, — Лаврентьева закрыла глаза. — Я посижу немного, приду в себя, и пойдём.
Я опустился на порог рядом с девушкой. Её лицо побледнело, под глазами начали проступать тёмные круги.
— Что сделает с тобой проклятье? Чем я могу помочь?
— Не волнуйся, я справлюсь. Оно может подействовать в любой момент, но не обязательно прямо сейчас.
Смотреть на Лаврентьеву было больно. Но через несколько минут девушка пришла в себя и смогла подняться.
— Теперь куда? — спросил я, когда таверна осталась далеко позади.
— На охоту.
— Думаешь, Ондулайнен и гном не справятся?
— Охотиться пойдёт Грэтта, чтобы лишний раз доказать свою избранность и убедиться в этом самой.
