Дэвид Геммел - Волк среди теней
«Ты что‑нибудь придумаешь!» — сказала ему Донна.
Но в голову ничего не шло, и это его бесило.
Кон Гриффин, простой проводник караванов! В это свое смиренное звание он кутался, как в плащ, — оно было полезно во многих отношениях. Всю жизнь ему встречались люди, способные повести за собой других, и он рано научился распознавать подоплеку их силы. Многие опирались на находчивость и харизму, а они, казалось, всегда тесно переплетались с удачей. Ему харизма ниспослана не была, и весь свой немалый ум он обратил на то, чтобы научиться вести людей за собой по‑иному. Не знающие Гриффина будут видеть лишь тяжеловесного, могучего, медлительного человека — простого проводника караванов. С течением времени они — если бы им была свойственна наблюдательность — начали бы замечать, что тревожащие его проблемы исчезают как бы сами собой по мере осуществления его планов. Они увидели бы, как люди приходят к Гриффину со своими бедами — и наблюдали бы, как их трудности рассеиваются, подобно утреннему туману. А истинно проницательный наблюдатель понял бы, что Гриффин в отличие от эффектных вождей‑златоустов завоевывает уважение тем, что сделал себя глазом урагана, оазисом спокойствия среди бурь жизни. Очень редко вызывающе воинственный, никогда не повышающий голоса, всегда знающий, что следует делать… — Кон Гриффин очень гордился образом, который сотворил для себя.
И вот теперь, когда он особенно нуждался в этом образе, ему ничего не приходило в голову.
Он подбросил поленьев в очаг и откинулся на спинку кресла.
Донна Тейбард, очнувшись от тревожного сна, услышала треск сырых дров в огне. Спустив ноги с широкой кровати, она натянула шерстяное платье и бесшумно вышла в большую комнату. Гриффин ее не услышал, и она немного постояла, глядя на него — в красноватом свете его рыжие волосы казались совсем огненными.
— Кон!
— Прости! Я разбудил тебя?
— Нет. Мне снились сны. Такие странные! Что произошло?
— Исчадия убили Карвера. Это мы узнали твердо.
— Мы слышали выстрелы.
— Никто из наших ранен не был.
Донна налила воды в большой медный чайник и повесила его над огнем.
— Тебя что‑то тревожит? — спросила она.
— Я не вижу выхода и чувствую себя зайцем в силке, который ждет, когда придет охотник.
Донна неожиданно рассмеялась, и Гриффин посмотрел на ее лицо, освещенное огнем. Она казалась более молодой и до невозможности красивой.
— Почему ты смеешься?
— Никогда не встречала мужчины, более непохожего на зайца. Ты похож на медведя — огромного, большого, мягонького бурого медведя.
Он тоже засмеялся, и несколько минут они просидели в молчании. Донна заварила душистые травы, и пока они пили чай у огня, исчадия Ада и все их угрозы, казалось, отодвинулись далеко‑далеко.
— Сколько их там? — неожиданно спросила Донна.
— Исчадий? Не знаю. Джейкоб в первый вечер попробовал выследить их, но они его заметили, и он повернул назад.
— Так как же ты можешь что‑то планировать, если не знаешь, сколько у тебя врагов?
— Будь я проклят! — пробормотал Гриффин, и с его души свалился камень. — Зедеки сказал, что их тысячи, и я ему поверил. Но ведь это же не значит, что они все здесь! Ты права, Донна, я был последним дураком! — Гриффин натянул сапоги и поцеловал ее.
— Куда ты?
— Мы возвращались по одиночке, на случай, если они несут дозор и по ночам. Джейкоб, наверное, уже добрался домой, и мне надо с ним поговорить.
Натянув свою темную куртку, он вышел в ночной мрак и прошел через расчистку к хижине Маддена. Ставни на окнах были закрыты, но в щели пробивался золотистый свет, и Гриффин постучал в дверь.
Через секунду она открылась, и высокий бородатый Мадден спросил:
— Все в порядке?
— Да. Ты уж извини, что я тебя беспокою так поздно, — сказал Гриффин, пуская в ход неторопливую тяжеловесную манеру выражаться, которую от него ожидали. — Но по‑моему, время обдумать наши планы.
— Входи, — сказал Мадден.
Комната была поменьше, чем в доме Гриффина, но в остальном они мало отличались. Посередине ‑большой стол со скамьями, у правой стены — сложенный из камней очаг, а по его сторонам — два тяжелых кресла с богатой резьбой. Они сели в кресла, и Гриффин наклонился вперед.
— Джейкоб, мне надо знать, сколько всего исчадий здесь по соседству с нами. Полезно бы также узнать что‑то о местности, о местоположении их лагеря, ну и прочее.
— Хочешь, чтобы я разведал?
Гриффин поколебался. Оба знали, насколько опасна подобная разведка, и Гриффин остро чувствовал, что просит Джейкоба Маддена рискнуть жизнью.
— Да, — сказал он. — Это очень важно. Разведай все, что они делают, какая у них дисциплина, ну, словом, все.
Мадден кивнул.
— А кто будет обрабатывать мое поле?
— Я пригляжу, чтобы все было сделано.
— А моя семья?
Гриффин понял недоговоренный вопрос.
— Как моя собственная, Джейкоб. Я позабочусь о них.
— Ну, ладно.
— Еще одно. Сколько стволов мы забрали?
Мадден прикинул.
— Тридцать три ружья, двадцать семь… нет, двадцать восемь пистолетов.
— Мне надо знать, сколько у нас к ним патронов. Но это подождет до завтра.
— Не больше чем двадцать патронов на ствол.
— Да, не больше. Будь осторожен, Джейкоб.
— В этом можешь не сомневаться. Я теперь же и отправлюсь.
— Молодчина! — Гриффин встал и вышел из хижины. Луну затянули облака, и он споткнулся о бревно укрытия, больно ушибив голень. Миновал несуразную хижину Этана Пикока. Коротышка‑книжник вел бурный спор с Аароном Фелпсом. Гриффин ухмыльнулся: некоторые вещи не меняются даже среди самых гибельных опасностей.
Войдя в свою хижину, он увидел, что Донна все еще сидит у очага, пустыми глазами глядя на огонь.
— Тебе надо бы поспать, — сказал он, но она не услышала. — Донна? — он опустился рядом с ней на колени. Глаза у нее были широко раскрыты, зрачки казались огромными, хотя в них и отражался яркий огонь. Он потрогал ее за плечо, но она не шевельнулась. Не зная, как поступить, он остался на месте, нежно ее поддерживая. Через некоторое время она вздохнула, и голова ее склонилась. Он подхватил ее на руки и усадил в кресло. Она замигала, и ее взгляд стал осмысленным.
— А, это ты, Кон! — сказала она сонно.
— Тебе снились сны?
— Я… я не знаю. Так странно!
— Расскажи!
— Пить хочу, — сказала она, откинула голову на спинку и закрыла глаза.
Он налил воды в кружку, и несколько секунд она ее прихлебывала.
— С тех самых пор, как мы добрались сюда, — сказала она, — мне снились необыкновенные, странные сны. С каждым проходившим днем они становились все яснее, и теперь я уже не знаю, сны ли это. Я как бы вхожу в них.
