Вера Ковальчук - Младший конунг
Вместо него рядом с Хильдрид тут же возник Альв.
— А я уж собрался бить его, — проворчал он.
— Прекрати, — раздраженно ответила женщина. — Вы бьетесь за меня, как два глухаря, а ведь ни за одного из вас я не пойду замуж!
— Что-то случилось? — викинг посмотрел на нее очень пристально. На миг Хильдрид показалось, что на нее смотрит Регнвальд. Она прикусила губу и уткнулась Альву лицом в плечо. — Что произошло?
— Да ничего. Ничего... Почему ты решил?
— У тебя взгляд такой. Что случилось?
— Ничего.
Альв незаметно вздохнул и потащил свою спутницу к костру — угощаться и ни о чем не думать. Заснула дочь Гуннара лишь под утро, в обнимку с Альвом, по которому нельзя было даже сказать, пьян ли он, или совершенно трезв, под тем же кустом, под которым ночь напролет шуршали Харальд и две девицы из соседнего имения. Впрочем, и под прочими кустами было так же тесно.
На следующий день, ближе к вечеру, перед ужином, Хакон появился в малстофе, куда через бодрствующих и не слишком помятых викингов пригласил своих ярлов. В длинной зале, отличающейся от трапезной лишь своими размерами, отсутствием столов и ниш по сторонам, куда можно доползти из-за стола и вздремнуть, собрались все те, кому конунг доверял больше всего. Расселись на двух широких скамьях, Хакон и Сигурд сидели в креслах друг напротив друга.
— Ну что ж, — сказал конунг. — Дело у нас только одно — Эйрик. Конечно, он бежал из Нордвегр, и это, казалось бы, решило все наши проблемы. Но я хочу услышать ваше мнение на этот счет.
То, что он бежал, ни о чем не говорит! — выкрикнул Гутхорм. — Он может вернуться. Надо его нагнать и убить. Чтоб уж наверняка.
— Ты предполагаешь гоняться за ним по всему миру? — ворчливо спросил Ари, самый старший из ярлов Хакона. — А воинов чем кормить? — он был очень практичным человеком.
— Уйма селений по берегам.
— Умно, ох, как умно! Войско постепенно тает в схватках с местными жителями, приближаясь к числу воинов у Эйрика. И все будет честно.
— Хватит! — не выдержав, оборвал разозленный Гутхорм.
Ари расхохотался в ответ, но острить прекратил.
— Гоняться не стоит, но и выяснить, куда он делся, нужно непременно, — веско заявил Сигурд. — Вот мое мнение.
— А что скажет Вороново Крыло? — спросил Хакон.
Хильдрид помедлила. Она пристально разглядывала браслеты на запястьях — подарки Регнвальда, которые редко снимала. На конунга ей не хотелось поднимать глаз.
— Вариантов не так много, — сказала она наконец. — По пальцам пересчитать. Что Эйрику делать в Исландии? Туда он не направится. Англия, Валланд. Галицуланд? Не думаю. Лангбардаланд, остров Сикилей[25], острова близ него? Миклагард? Он доберется до него не раньше, чем через полгода, а уж вернуться назад сможет тем более не раньше, чем через год. Значит, не о чем беспокоиться. Значит, искать Эйрика имеет смысл лишь в Англии или Валланде, — она еще помедлила. Все молча ждали продолжения. — Если решили искать, то надо делать это именно там.
— Пожалуй, что так, — согласился Сигурд. — Мое мнение — отправить двух-трех ярлов на пяти кораблях на юг — пусть найдут и разберутся, пока он нигде не укрепился.
— И в Англии, и в Валланде живет предостаточно бондов. Бондов, которым Кровавая Секира не успел нагадить, — сказала она, и все присутствующие засмеялись.
— Ты что имеешь в виду? — вскочил Гутхорм.
— То, что и там, и там отряд Эйрика может вырасти.
— И что с того?
— Да ровно ничего, — холодно ответила женщина. — Меня спросили — я ответила.
— Я согласен, — сказал Хакон. — И ни к чему, Сигурд, отправлять на юг большой отряд. Я не рвусь в бой с братом. Если он отступается от Нордвегр, тем лучше. Но я должен знать, где он и что затевает, — Воспитанник Адальстейна ненадолго задумался. — Я отправлю одного ярла на одном корабле в Англию, известить моего приемного отца, что я стал конунгом, и заодно узнать, где Эйрик. Вороново Крыло, я прошу тебя отправиться.
Хильдрид вскинула голову и уперлась в Хакона взглядом. Синева ее глаз постепенно наливалась злостью. «Как умно, — думала она. — Ты хочешь от меня избавиться, чтоб никто тебе не мешал? Не так ли?» Но промолчала. Чувствуя напряженность повисшего молчания, остальные молчали тоже, большая часть недоуменно, кто-то — выжидательно. Конунг смотрел на Гуннарсдоттер со спокойной уверенностью, и, хоть злорадства в его чертах не было, спокойное выражение его лица показалось ей оскорбительным.
Но она сидела на месте, не уходила. И ничего не отвечала. Подождав ответа, Хакон спросил ее прямо:
— Ты сделаешь?
— Да, конунг, — ответила она бесстрастно.
Он кивнул и поднялся.
— В таком случае вопрос решен, — и жестом дал понять, что беседа окончена.
Хильдрид поднялась с места первой, первой шагнула к двери, но ей вслед полетел голос конунга:
— Вороново Крыло, прошу, останься. Я хочу кое-что оговорить.
Сдерживая себя, женщина остановилась, медленно повернулась. Мимо нее прошли ярлы, потом и Сигурд. Хакон подошел последним. Он был одет в ту же праздничную одежду, что и накануне, только немного помятую, с пятнами. Она стояла к нему боком, избегая глядеть в лицо. Пусть мужчина может порой повести себя легкомысленно — женщина всегда обязана прежде подумать, а потом уже принимать решение. Эта мысль — весьма спорная, мысль из тех, с которыми, будь она в спокойном, рассудительном настроении, не согласилась бы, а лишь рассмеялась — принесла Гуннарсдоттер некоторое успокоение.
Хакон жестом показал ей на двор.
— Выйдем, — предложил он.
Она не спорила.
Воспитанник Адальстейна направился к воротам, миновал их и зашагал к берегу — в стороне от тропы, ведущей к пляжу, где ждали корабли, к уступам скал и валунам, между которыми притулились маленькие сосенки. Оттуда разворачивался прекрасный вид на хладирскую бухту, одну из множества в трандхеймском фьорде. День, такой же сумрачный, как викинг, перепивший накануне крепкого пива, вот-вот собирался разразиться дождем, и Хильдрид куталась в плащ. Она взглядом нашла на берегу свой драккар. Если все получится, как надо, уже через месяц он будет отдыхать на английском берегу.
— Я хотел поговорить с тобой, — начал Хакон. Нагнулся, сорвал травинку, и она завертелась у него в пальцах с необычайной скоростью. Женщина-ярл мельком взглянула на него — лицо замкнутое, сосредоточенное, и ощущение неуверенности, которое окружает его облаком.
— Я слушаю, конунг, — сказала она очень холодно.
— Хочу спросить тебя — у кого я должен просить руки твоей дочери — у тебя или у твоего сына?
Гуннарсдоттер подняла бровь. Она ждала чего угодно, только не этого, и лишь потому, что уже твердо решила для себя — Хакон не пожелает жениться на Алов. Ни за что. А теперь изумилась. Повернувшись, она откровенно рассматривала его, будто никогда раньше не видела, и не говорила ни слова. Воспитанник Адальстейна ее не торопил. Он терпеливо ждал, вертя в пальцах травинку, а улыбка в его глазах ей, наверное, просто показалась.
