Роберт Асприн - Корпорация М.И.Ф. в действии
— Когда я видел его в последний раз, дела у него обстояли великолепно.
Если б я сказал, что в дверь вошел Бог собственной персоной, то и тогда не смог бы вызвать у офицера более сильной реакции. Он внезапно выпрямляется на стуле, и глаза его теряют мечтательность и сосредоточенность и сосредотачиваются на мне… хотя я замечаю, что они немного вылезают из орбит.
— Вы знакомы с Большим Джули? — говорит он своего рода благоговейным шепотом. — Когда в последний раз разговаривали с ним?
— Пару недель назад, — говорю я. — Как раз перед тем, как мы с Нунцио записались в армию. Мы попивали с ним и несколькими друзьями вино у него на вилле.
— Вы гостили у него на вилле? Скажите, она…
Офицер обрывает себя и мотает головой, словно пес.
— Извините, сержант, — говорит он куда более нормальным тоном. — Я не хотел выпытывать. Просто дело в том, что… ну, Большой Джули здесь, в Штабе, что-то вроде легенды. Когда я служил под его началом, что был тогда младшим офицером и никогда не встречался с ним лично… всего лишь видел его пару раз во время смотров и инспекций.
— Очень жаль, — искренне сочувствую я. — Он действительно великолепный парень. Вам бы он понравился… вашбродь.
Я вспоминаю, наконец, что разговариваю с офицером и мое «вашбродь» кажется напоминает ему, зачем я, собственно, зашел к нему в кабинет.
— Теперь, когда я подумал как следует, — говорит он, вытаскивая несколько бумаг с верха одной из стопок, — здесь есть нечто, куда я могу направить вас с вашей командой. Как вам понравится взять на себя руководство одним из наших складов снабжения?
Это кажется как раз тем, что нам требуется для причинения вреда попыткам реорганизовать армию. Я также замечаю, что офицер спрашивает у меня, какое я хочу получить назначение.
— Это кажется отличной мыслью, вашбродь.
— Хорошо, — говорит он, принимаясь царапать на листах. — У нас сейчас вся складская бригада угодила в лазарет — получили испорченную партию красного перца или еще чего-то такого. Так или иначе, я просто поставлю вас с вашим отделением туда в порядке замены, а когда они выйдут из лазарета, то могут заполнить вакансии операторов санузлов.
Мне приходит в голову, что те, другие парни, будут менее чем обрадованы своим новым назначением, но это, конечно, не моя проблема. Однако, неплохо будет некоторое время постоянно высматривать кого-то, пытающегося подкрасться к нам с подветренной стороны.
— Спасибо, вашбродь, — благодарю я, и притом искренне.
— Просто явитесь на «Склад Снабжения Номер Тринадцать» и вы все устроитесь.
— Слушаюсь, вашбродь… мгмм… а это далеко? Я хочу сказать, команда ждет меня снаружи и все наше снаряжение у нас с собой…
— Просто остановите один из едущих в вашу сторону фургонов и попросите подвезти, — советует он. — Одно из преимуществ работы при Штабе… со складами снабжения, расположенными здесь же, состоит в том, что кругом разъезжает множество фургонов. И редко приходится ходить куда-то пешком.
— Так точно. Еще раз спасибо, вашбродь.
— О… сержант Гвидо?
— Вашбродь? — говорю я, снова поворачиваясь к нему.
Он толкает ко мне через стол стопку бумаг, весящую, должно быть, больше двадцати фунтов.
— Раз уж вы поедете, то можете с таким же успехом взять это с собой, вместо ожидания, когда их доставят с курьером.
— Я… я не понимаю, вашбродь, — говорю я, с подозрением глядя на эту гору мертвого груза, словно та могла быть моим дальним родственником. — Вы хотите, чтобы я хранил это для вас на складе?
— Конечно, нет, — чуть смеется офицер. — Это вам бланки заявок и учета материалов.
Чем больше я слышу, тем все меньше и меньше мне это нравится.
— Вы хотите сказать, что мы должны заполнять все это просто для того, чтобы ввезти или вывезти что-то на склад или со склада… вашбродь?
— Вы меня не так поняли, сержант, — быстро так говорит он. — Это не сами бланки.
Я ощущаю быстрый прилив облегчения.
—… Это всего лишь инструкции по заполнению бланков!
Испытываемой мной облегчение исчезает, словно единственная рюмка виски в большой чаше разбавленного пунша.
— Инструкции, — слабо повторяю я словно эхо, уставясь на эту груду бумаг.
Совершенно внезапно это назначение начинает выглядеть не таким удачным, каким казалось несколько минут назад.
Офицер замечает выражение моего лица.
— Да полно, полно, сержант, — говорит он, одаривая меня отеческой улыбкой. — Все не так уж плохо, как оно выглядит.
— Неужто?
— Да. На самом-то деле все это очень просто, коль скоро ухватишь суть. Просто прочтите эти инструкции от корки до корки, а потом выполняйте до последней буквы все, что они предписывают, и все будет отлично.
— Раз вы так говорите, то наверно да, вашбродь, — говорю без особого убеждения я.
— Да, я говорю именно так… сержант, — говорит он, оставляя попытки подсластить пилюлю. — Я вам рассказывал, что мы собирались взять под контроль положение дел, а чтобы это сделать, очень важна надлежащая документация. Все это может показаться массой ненужной суеты, но поверьте, если не будут правильно заполняться все эти документы на припасы, то и самые лучшие армии увязнут и станут неэффективными.
— Да, вашбродь. Спасибо, вашбродь.
С этими словами я отдаю честь и быстро убираюсь вон из его кабинета… забрав, конечно, с собой ту стопку бумаг. Совершенно неожиданно подавленность, возникшая у меня при виде этого массивного списка инструкций, внезапно исчезает. Вместо этого, я ощущаю такую степень оптимизма, какой не испытывал с тех самых пор, как Босс отправил нас на это задание. Сам не понимая того, что делает, этот офицер сильно облегчил нам работу.
«Без надлежащей канцелярской работы, — сказал он, — армия завязнет и перестанет быть эффективной… » а, как вам известно, эффективность армии отнюдь не мало заботила нас с Нунцио.
ГЛАВА 16
И чем же плохо следовать утвержденным процедурам?
М. ГорбачевПомещение, где располагался «Склад Снабжения Номер Тринадцать», было поистине колоссальным, то есть, попросту говоря, был большим. Фактически, он казался таким огромным, что возникло ощущение, что если погода вдруг ухудшится, то можно вывезти отсюда все материалы и вести войну под крышей. Единственный недостаток этой идеи заключался в том, что к тому времени, когда солдаты все вывезут, то все шансы за то, что они забудут из-за чего они вообще воевали… но даже если им удастся вспомнить причину войны, они, вероятно, слишком устанут, чтобы захотеть драться из-за нее.
