Фриц Лейбер - Мечи в тумане
7. Женщина, которая пришла
После того, как Фафхрд и Серый Мышелов вылезли из Бездонных Пещер на ослепительный солнечный свет, след их на некоторое время затерялся. Историографы поскупились на сведения о наших героях, да это и понятно: Фафхрд и Мышелов пользовались слишком сомнительной репутацией, чтобы попасть в классический миф, были слишком загадочны и независимы, чтобы оказаться героями народных преданий, приключения их были слишком запутанны и невероятны, чтобы понравиться историкам, слишком часто они ввязывались в заварушки со всякими сомнительными демонами, разжалованными волшебниками и потерявшими доверие божествами, то есть с настоящими подонками сверхъестественного мира. И вдвойне трудно собрать материал об их действиях, когда они осуществляли свои кражи, требующие хитрости, соблюдения тайны и ловкого заметания следов. Впрочем, порой можно наткнуться на кое-какие улики, оставленные ими за этот год.
Например, столетие спустя жрецы Аримана воспевали – хотя сами они были слишком умны, чтобы верить в это, – чудо похищения Ариманом своего священного покрова. Однажды ночью двенадцать ужасных воинов увидели, как грубошерстный черный покров поднимается с алтаря, словно столб паутины, гораздо выше человеческого роста, хотя фигура под покровом имела очертания человеческой. Затем Ариман заговорил из-под покрова, и воины поклонились ему, и он отвечал им темными параболами, а потом вышел гигантскими шагами из тайной усыпальницы.
Сто лет спустя самый проницательный из жрецов заметил: «Это похоже на человека на ходулях или – удачная догадка! – на двух человек, один на плечах у другого».
Далее следует упомянуть об эпизоде, который Никри, рабыня пресловутой Лживой Лаодики рассказала стряпухе, умащивая ушибы после очередной взбучки. Эпизод касался двух незнакомцев, посетивших ее хозяйку, попойки, в коей та предложила им принять участие, а также того, как они спаслись от черных евнухов, вооруженных кривыми саблями, которые должны были их прикончить по окончании попойки.
– Ока они были чародеи, – уверяла Никри, – потому что в самый разгар оргии они превратили мою госпожу в свинью с закрученными рогами, настоящую помесь свиньи и улитки. Но еще хуже то, что они украли сундучок с вызывающими похоть винами. А когда госпожа обнаружила, что пропала и мумия демона, с помощью которой она намеревалась возбудить сладострастие в Птоломее, она заверещала от ярости и принялась охаживать меня палкой для чесания спины. Ой как больно-то!
Стряпуха хмыкнула.
Однако никто толком не знает, кто и в каком обличье посетил Иеронима, алчного откупщика и знатока искусств Антиохии. Однажды утром он был обнаружен в собственной сокровищнице с негнущимися и холодными, как после приема цикуты, конечностями и выражением ужаса на жирном лице; знаменитая чаша, которой он неизменно пользовался, бражничая, исчезла, хотя на столе перед ним виднелись круглые пятна от донышка. Позже он пришел в себя, но так никогда и не рассказал, что произошло.
Жрецы, ухаживавшие за Древом Жизни в Вавилоне, оказалась более разговорчивыми. Однажды вечером, сразу после заката, они увидели, как на фоне сумеречного неба качаются верхние ветви дерева, и услышали щелканье прививочного ножа. Вокруг них молча замер покинутый город, откуда три четверти века назад жители были изгнаны в соседнюю Селевкию, и куда жрецы тайно и не без страха вернулись, дабы исполнять свои священные обязанности. Одни из них, мгновенно вооружившись острыми золотыми серпами, приготовились влезть на дерево, другие схватили луки, намереваясь пронзить стрелами с золотыми наконечниками неведомого святотатца, однако какая-то серая тень, напоминавшая громадную летучую мышь, внезапно снялась с дерева и скрылась за зубчатой стеной. Конечно, это мог быть человек в сером плаще, воспользовавшийся тонкой и прочной веревкой, однако в те времена ходило столько смутных слухов о существах, летающих по ночам над развалинами Вавилона, что жрецы не отважились пуститься в погоню.
В конце концов Фафхрд и Серый Мышелов вновь объявились в Тире и через неделю уже были готовы к финальной части своего предприятия. Более того, они даже уже вышли за городские ворота и теперь стояли у начала построенного Александром мола – основы все расширяющегося перешейка. Глядя на мол, Фафхрд вспомнил, как однажды не представленный ему незнакомец рассказал историю о двух знаменитых героях, которые лет сто назад оказали неоценимую помощь в обреченной на неудачу обороне Тира от войск Александра Великого. Более высокий швырял громадные каменные глыбы в неприятельские корабли, низкорослый нырял в воду и перепиливал их якорные цепи. По словам незнакомца, героев звали Фафхрд и Серый Мышелов. Фафхрд тогда промолчал.
Свечерело; было самое время немного передохнуть, вспомнить былые приключения, обсудить туманные, невероятные, а может, и розовые перспективы.
– По-моему, сгодится любая женщина, – настаивал Мышелов, продолжая прерванный спор. – Просто Нингобль хотел напустить побольше тумана. Давай возьмем Хлою.
– Если только она пойдет, когда будет готова, – чуть улыбнувшись, отозвался Фафхрд.
Темно-золотой солнечный диск скатывался в морскую зыбь. Торговцы, обосновавшиеся на ближайшем к суше конце мола, чтобы в базарный день первыми встретить фермеров и пришедших из глубинки купцов, сворачивали свое хозяйство и опускали тенты.
– Любая женщина в конце концов придет, если она готова, даже Хлоя, – заметил Мышелов. – Нам только придется захватить для нее шелковый шатер и кое-какие дамские мелочи. Дело нехитрое.
– Вот именно, – ответил Фафхрд. – Одного слона нам, по всей видимости, хватит.
Дома Тира на фоне закатного неба казались темными, лишь кое-где поблескивали медные крыши, а позолоченный шпиль храма Мелькарта опрокинулся в воду и дрожал ослепительной стрелой, летевшей навстречу широкой солнечной дорожке. Казалось, пришедший в упадок финикийский порт оцепенел, вспоминая свою былую славу и слушая вполуха последние новости о неумолимом продвижении Рима на восток, о поражении Филиппа Македонского в битве у Собачьих Голов [Киноскефалы (греч. «Собачьи Головы») – два холма в Фессалии, где в 197 г. до н.э. римляне победили Филиппа V], о подготовке Антиоха к новой битве, в которой ему должен был помочь Ганнибал из заморского Карфагена, поверженного брата Тира.
– Я уверен, что если мы подождем до завтра, Хлоя придет, – гнул свою линию Мышелов. – Ждать нам придется в любом случае, ведь Нингобль сказал, что женщина не придет, пока не будет готова.
С пустоши, в которую превратился Старый Тир, повеяло прохладным ветерком. Торговцы заторопились; некоторые уже двинулись вдоль мола домой, и рабы их были похожи на горбунов и тому подобных несчастных калек из-за тюков, которые они несли на своих спинах и головах.
