Алла Гореликова - Четыре жезла Паолы
— Сюда проходи.
Крохотная комнатушка служила, видимо, чем-то вроде прихожей; не задерживаясь здесь, гном провел гостью дальше. Девушка осмотрелась украдкой. Похоже, она очутилась в кухне. Простой деревянный стол, несколько табуретов вдоль стены и один у стола. Полка с мисками, кружками и горшками, высокий ларь для муки: деревянный пол рядом с ним притрушен белым. Сундук. Печь на добрую половину стены — высокая, каменная, ничуть не похожая на привычные очаги. Паола даже не поняла, где именно там огонь, откуда топить нужно — все закрыто, одна железная дверца, вторая, сверху тоже забрано железом, но теплом так и пышет.
На полке — горящая свеча в глиняном черепке, еще одна — на столе. И ни одного окна, только двери. Ну, правильно, при таком холоде от лишних окон дом только выстудится.
— Грейся. — Старик махнул на печь. — Пока на стол соберу.
«Собрать» на стол гном умудрился за несколько мгновений. Всего лишь переставил с печи горшок с тушеным мясом, выложил нарезанный толстыми ломтями хлеб на деревянном блюде и две деревянные же ложки. Паола грела руки у теплого печного бока; старик ее не торопил, придвинул к столу второй табурет, сел, сцепив темные пальцы в замок, крякнул.
— Давно не видал я крылатых. По добру ли в наших землях, дева?
— По добру, — уверенно ответила жезлоносица Империи. — Меняли помощь на помощь.
— То-то гляжу, по-нашему чешешь как родная…
— Ой… — Только теперь Паола заметила, что и впрямь говорит не на своем языке. Когда, можно сказать, носом ткнули. Но как?!
Да ясно как.
— Я вот только и поняла, — честно сказала девушка. — Не умела, когда пришла. Дар Вотана, не иначе.
— Бывает…
В голосе горца Паоле услышалось недоверие, и она добавила:
— Привел же он меня сюда. Сама бы точно не нашла.
— Ну, ешь тогда, — буркнул старик.
Ладно, подумала Паола, не верь. На том спасибо, что приютил и накормить не отказался. Всего-то горячее мясо и хлеб, но, Всевышний и все боги гномов, какое же это счастье! С каждым куском — словно жизнь возвращается. Бежит по телу тепло, разливается в каждую жилочку, обнимает, убаюкивает. Там, в ее убежище под скалой, да и пока шла, Паоле тоже хотелось спать, но чувствовалось: заснет — рискует не проснуться. А здесь — безопасно.
Паола зевнула.
— Пойдем. — Старик встал, подхватив свечу со стола, прошаркал к дальней двери. Там оказалась спальня — причем, по всему видать, не жилая. Голые стены, аккуратно застеленная меховым одеялом низкая кровать, едва уловимый запах пыли.
— Для гостей? — спросила Паола.
— Всякое случается, — неопределенно ответил горец. Сунул девушке в руки черепок со свечой и вышел, не дожидаясь ответа.
Паола прошлась вдоль стен. Камень и дерево, и ни щелочки, как в мешке. Всякое случается, говорите? Да уж видно, что гостевая комнатка не только для желанных гостей предназначена! Но Паола не боялась, почему-то старый гном вызывал в ней доверие. А может, не сам гном, а то знание, что привело ее сюда…
Девушка скинула сапоги. Поколебавшись несколько мгновений, разделась, сложила одежду в изножье кровати, оставшись в одной рубашке. Потянулась, радостно ощущая каждую жилочку ожившего тела. Нырнула под одеяло — и заснула, едва успев положить голову на подушку.
Проснулась, как сказал ей потом старый гном, аж следующим вечером, поздним, почти ночью. Наконец-то она ощущала себя по-настоящему здоровой, отдохнувшей и сильной. Но сразу вставать не стала, позволила себе немного поваляться, представляя дальнейший путь. Надо бы спросить у этого гнома, как окрестные горцы относятся к людям. То есть к людям вообще, это раз, и к Империи, это два. Идти торговым трактом было бы намного проще, чем окольными тропами.
Да-да, и еще много чего надо бы.
Вздохнув, девушка поднялась и принялась одеваться.
Гном кивнул при ее появлении, ткнул пальцем в сторону еще одной, незамеченной вчера двери:
— Уборная там.
— Спасибо. — Паола торопливо шмыгнула за указанную дверь.
Когда вернулась, на столе ждал обед. Вернее, как вскоре выяснилось, ужин. Ели молча, лишь старый гном, посмеявшись над девой-засоней, спросил:
— Что, туго в пути пришлось?
Паола кивнула молча. Вспоминать не было сил.
Когда доели, гном неторопливо убрал со стола, протер столешницу рукавом замызганной рубахи и сообщил:
— Я, пока ты спала, руны кинул. Вотан и правда велит помочь тебе. Странные дела.
— Ты умеешь плести чары рун?
— Нет, почти нет. Но я могу читать знаки.
Читать знаки, спросить у рун о будущем и получить ответ! Паола слыхала, будто это умение встречается среди гномов куда реже, чем способность плести рунные чары в бою или, например, в кузне. Вотан и впрямь знал, куда направить ее путь!
— Я кину руны для тебя, — продолжил старик. — Поглядим, чего скажут.
Выудил из-под своей волчьей безрукавки стянутый шнурком кожаный мешочек, сунул Паоле в руки:
— Держи. Думай.
— О чем?
— Ни о чем, просто думай. Отпусти мысли, пусть идут сами. Дай рунам почувствовать, что у тебя на уме, что на сердце.
— Попробую…
Тяжелый мешочек лежал в пригоршне, и казалось, из него сочится в ладони растаявший снег. По спине побежали мурашки. Отпусти мысли, напомнила себе Паола. Проще сказать, чем сделать. Когда не думаешь о чем-нибудь важном, лезет в голову… всякое. Всякое такое, о чем не хочешь вспоминать. О чем не время думать, потому что она должна вернуться домой, а для этого нужно быть сильной, ведь ее некому больше защищать.
Паола вздохнула раз, другой — глубоко, еще глубже. «На уме, на сердце…» На уме у нее предстоящий путь, а в сердце — боль, тоска и одиночество. А еще есть душа, и душа тоже болит. Сильно. Очень. Так сильно, что об этом совсем не хочется думать.
И не надо. Девушка качнула лежащий в ладонях мешочек, сосредоточилась на его тяжести…
Это было немного похоже на ощущение от рунных кристаллов, только теперь не она спрашивала, а ее. И — так странно! — не понимая вопросов, не облекая ответы в слова, Паола чувствовала: разговор идет правильно. Она сумела открыть душу магии рун, и теперь руны сами найдут все истинно важное. Вот чудно, мелькнула мысль, выходит, мудрость рун — это мудрость самого человека? Ну или гнома… Только спрятанная так глубоко, что самому, без помощи, не добраться?
Конечно, Паола не знала, как именно следует вопрошать руны. Откуда бы ей, человеческой девушке? Но, словно под руку толкнули, — рванула тугой узел, опрокинула мешочек над столом. Деревянные, костяные, металлические пластинки рассыпались с дробным стуком. Прикрыв глаза, Паола медленно провела над ними рукой.
