Алексей Федоров - Полигон
Ник развернулся к Володе сам. Каким-то непостижимым образом он вдруг увидел со стороны себя, стоящего на коленях, и смерть, притаившуюся за его спиной. И камень, лежащий в траве у его колена среди прочего мусора, оставшегося после налета. Ладони горели, он поднес их к лицу — мясо, живое трепещущее мясо. Что же, будет больно. Но это лучше, чем сдохнуть. Он провел истерзанными ладонями по лицу, стирая слезы, и боль окончательно привела в чувство. Поднимаясь на ноги, Ник оперся руками о землю, и пальцы сомкнулись вокруг куска гранита со сглаженными за века краями.
Встал, глубоко вздохнул. Только один шанс… Резко развернулся, уходя в сторону, и коротким движением кисти отправил камень в голову убийцы. Ник почувствовал, как в сантиметре от виска прошел кусочек металла, разогнанный в стволе до трехсот пятнадцати метров в секунду, а затем полыхнуло пламя, опалив ему волосы. Звук выстрела оглушил, словно доской по ушам ударили, но Ник уже бежал прочь, пытаясь рассмотреть хоть что-то сквозь радужные пятна, плывущие в ослепленных вспышкой глазах. Вторая пуля догнала его, пробила грудную клетку, и по инерции Ник пробежал еще несколько шагов, прежде чем земля поднялась и ударила его в лицо.
Володя знал, что жертва только ранена, что он допустил брак в работе. Добить… Но камень ударил его в переносицу всей своей тяжестью, и кость хрустнула. На автопилоте он сделал еще один выстрел — крик боли и шум падения, — и все же неточный. Боль нарастала, ослепляя, глаза, казалось, расперло изнутри огромным давлением, из ноздрей и горящих болью глазниц выступила кровь. Володя схватился за лицо, не выпуская оружия, и удар по лицу семисотграммовым куском металла вызвал новый приступ боли. Он взвыл, валясь набок. Так плохо ему не было никогда, хотя нос ему уже ломали на тренировках.
Повреждение переносицы… В мозгу закрутились шестеренки профессиональных знаний и вытолкнули к сведению вопящего от боли сознания: при повреждениях костей носа, переносицы и надбровий автоматически следует сотрясение мозга («Одним больше — одним меньше…» — отмахнулся разум). Также, в последних случаях, возможны повреждения глаз и коры головного мозга осколками костей… «Да соберись ты, размазня!..»
Пальцы прошлись по лицу. Глаза целы. Мозг, очевидно, также работает. «Давай открывай глаза!» Больно… Нос изуродован, но этого и следовало ожидать. Веки сумели разойтись лишь на миллиметр, щелки тут же заполнились розовыми слезами. Щелка. Одна. Левый глаз ничего не видел. Володя попытался сморгнуть — получилось.
Правым глазом он увидел людей, вооруженных мечами и топорами. Левый, уведенный вниз спазмом мышц, утонул в глазнице. Не шевелиться… Пальцы лишь поудобнее сжали рукоять пистолета. Два патрона отстреляны. Еще шесть — и две цели в подступающем полукольце желающих его добить. Еще одна цель, самая прыткая, тяжело ранена. Добить… И найти еще одну мишень.
Никто не заметил движения руки, и поэтому казалось, что охранник потерял сознание. Нужно было как можно скорее разоружить его и связать, но люди медлили… Толик подошел к убийце ближе всех. Он держал на изготовку приготовленный для броска топор. Приблизившись на расстояние вытянутой руки, он остановился и вгляделся в изуродованное лицо…
Он и получил первую пулю — точно между глаз. Сразу же грохнул еще один выстрел — и еще одной мишенью стало меньше. Володя не успевал увернуться от падающего из Толиной руки топора, грозящего вонзиться ему в грудь, — и отбил его левой рукой, повредив себе лучевую кость. Игроки не кинулись врассыпную, как, по представлениям Володи, должны были бы, — они застыли от неожиданности. Прыжком охранник взлетел на ноги и выстрелил еще раз — в лежащего Ника. Осталась одна цель, три патрона. Где еще один…
На него кинулся парень из «Дуньсинана», вооруженный мечом. Володя перевел ствол на его грудь, но вместо выстрела пистолет издал сухой щелчок. Осечка! Нападающего Володя встретил ударом ноги, прыгнув вперед, и не ожидавший этого игрок не успел опустить занесенный меч. Вдогонку ему прилетело по затылку рукоятью пистолета. Передернуть затвор… Но пальцы левой руки не работали, а кольцо вокруг него сжималось. От одного меча Володя увернулся, махнул в ответ правой рукой, разорвав щеку нападавшего мушкой пистолета, но меч другого противника перерубил ключицу и вошел в тело.
Люди окружили упавшего, сначала медленно, а потом все быстрее начали взлетать и опускаться мечи и топоры, нанося все новые удары, и кровь, летевшая с их лезвий, в свете демонической луны казалась черной…
Когда они устали, то, что осталось на земле, не имело и отдаленного сходства с Володей Наумовым, Героем России и ветераном Чеченской войны.
Они не видели, как тьма пришла в движение. Вновь воссозданная демоном стена дрогнула и медленно двинулась на лагерь, подминая под себя израненную землю, смятые остовы машин и изуродованные трупы людей. Она скрыла тело Ника и вплотную подобралась к упавшему с небес дубу, под которым погибла Солнце, когда парни наконец заметили ее и кинулись прочь.
Тьма подкатилась к самым палаткам и замерла, подрагивая, словно устраиваясь поудобнее на новом рубеже. Она скрыла все следы недавней катастрофы. А затем людей накрыл страх, никогда прежде не испытанный ужас, равного которому в их недолгих жизнях еще не было. Он давил на плечи, заставлял опускаться в истоптанную траву, утыкаться в нее лицом, стараться сжаться в точку…
Из тьмы вышел Нашига, огляделся довольно и направился к костру. Тех, мимо кого он проходил, словно обдавало ледяным ветром. Демона распирало от бурлящей в нем энергии, казалось, реальность вспучивается, чтобы, не дай бог, не коснуться волосатого тела. Демон приблизился к костру, присел на бревно, окруженный дрожащими, полумертвыми от страха людьми. Задумчиво огляделся.
— Ну что же… — заговорил он негромко, но его слова проникали в заткнутые уши и отдавались в душах каждого холодной мерзкой дрожью. — Милая картина. Теперь вы мои. Вы сами себя отдали. Я в вас разочарован, я ожидал хотя бы сопротивления… — Нашига посмотрел на последнего светлого, раздавленного и деморализованного наряду с остальными. И все же опасного. — Я дам вам шанс. Мне нужна жертва, которую вы выберете сами. Времени у вас не так уж много, поэтому советую поторопиться. Иначе… — Демон встал и сладко, с хрустом, потянулся. — Иначе не спасется никто. Я жду. — И Нашига отправился в ночь.
Он умолчал о том, что жертву для себя уже наметил.
Глава 8
Демон давно уже исчез в темноте, а Ольга все не могла подняться на ноги. Ее трясло. Подошел Паша, обнял ее, и она спрятала лицо у него на груди, жалея, что она уже не маленькая и не может забраться к нему на руки, как к отцу в детстве. Она выросла и должна участвовать в этом горячечном бреду наравне с остальными.
