Мойра Янг - Неистовая звезда
Слабость. Слабое место Демало. Наша сила.
Думай по-своему. По-своему, а не как Демало.
Мы с Джеком на Железном дереве. Он меня почти раздел, а я и не заметила.
— Ну ты и скор!
— А что делать, если ты такая вертлявая? Дай помогу.
Я застегиваю пуговицы, он их расстегивает. Я заправляю рубаху, он ее вытягивает.
Делать. Переделывать.
Если присмотреться, то дом разваливается.
Переделать. Быстро.
— Скажи, как по-твоему.
— В общем, для меня любовь — сила, не слабость.
Я думаю по-своему. Не как Демало.
* * *Сквозь кроны деревьев виднеется вывеска Звездной дорожки. С кометой и звездами. Со словами, которые давным-давно что-то значили. Чуть впереди замечаю, как из леса выходит Молли. Она вся румяная, растрепанная. После мерзкого утреннего дождя день сменил гнев на милость. Солнце проглядывает сквозь ветви, золотит Молли длинные кудри, связанные в хвост. В прядях будто пол-леса застряло. Молли несет в руке помятое ведро, довольно качает бедрами.
— Доброе утро! — здороваюсь я.
Она вздрагивает, отскакивает в сторону. Видит меня и расплывается в широкой улыбке.
— А я за грибами ходила… — Она протягивает мне ведро. Нерон слетает к ней на плечо. — И тебе доброе утро, — говорит она ему.
Ворон осторожно вытаскивает из ее кудрей кусочек мха, опускает ей на ладонь.
— Вот спасибо, — улыбается Молли.
Нерон поддевает клювом жухлый лист, потом прутик, потом травинку. Тут и я наконец с Молли поравнялась.
— Ох, повезло тебе, что волосы короткие! — Она мучительно краснеет, опускает глаза. — Мне в кудряшки все так и набивается, и мох, и веточки, и…
— Мужчины? — улыбаюсь я и спешиваюсь. — Точнее, мальчишки?
Улыбка Молли гаснет.
— Божемой, Саба, честное слово, я не хотела… Я не знала… Он просто…
— Успокойся, — говорю я. — Ничего страшного, все в порядке.
— Правда?
— Слушай, ты же меня прекрасно знаешь. Я ценю твою доброту, так что не мне тебя судить. Он парень привлекательный, обаятельный и, как всем известно, прекрасно умеет убеждать. Ну и он по тебе убивается, с тех самых пор как увидел. Молли, ты же женщина. Невероятно красивая женщина. И уже столько времени одна. Так что меня это нисколечко не удивляет.
— Неужели? — ошарашенно спрашивает Молли.
— Ну, я видела…
— Что?
— У Эмми на дне рождения. Ты сама его руки коснулась.
— Коснулась, — повторяет она.
— Вы с Марси убирали со стола посуду, а он прошел мимо, и ты его за руку тронула.
— А, ну да, ты видела.
— Кроме меня, никто не заметил, — успокаиваю я Молли. — А говорить я никому не собираюсь. Ты больше всех нас заслуживаешь счастья. Хотя бы на одну ночь или на неделю, а лучше — на всю жизнь. Только знаешь… у вас ведь и так непростые отношения. Не хочется, чтобы начались неприятности, если вы вдруг поссоритесь.
— Да-да, я тебя понимаю. Нашему делу ничем не хочу мешать. Я с ним поговорю, с Кридом. Вообще-то к таким мужчинам я равнодушна.
— Нет, что ты, я не имела в виду…
— Ничего страшного. — Она похлопывает меня по руке и улыбается. — Все будет хорошо.
Ох, Молли… Прекрасные карие глаза, такие грустные, усталые. Надежда в них еле теплится. У меня сердце кровью обливается. Я сегодня мельком увидела прежнюю Молли — босоногая, волосы золотым потоком по спине струятся, щеки горят, глаза блестят. Вот какой она была прежде… Надо было мне раньше на тропу выехать. Или позже. Дать ей время насладиться солнышком прошлой жизни. Прости меня, Молли.
Я целую ее в щеку. Кожа нежная, как роса. Пахнет от Молли любовным жаром, тайной встречей.
— Дай Нерону за тобой поухаживать, — вздыхаю я. — Только не задерживайся. Нам надо поговорить.
* * *Все собрались на летном поле Пег. Следопыт ведет меня на холм за свалкой. Плоская вершина холма покрыта жухлой травой. Отсюда Пег пытается взлететь, как птицы. Сегодня утром Моисей с Бином из сил выбиваются, тянут на веревках Пегову летательную машину по склону. Все разыгрались, как дети. Успокоить их невозможно. Смешная это затея, нелепая. Наконец я сдаюсь. Ничего, долго это не протянется.
Слим устроился на складном стуле, дает советы. Я сажусь на землю, думаю, что скажу своим товарищам. Приходит Молли. Нерон у нее из кудрей всю листву выклевал. Марси тоже на подмогу спешит. Вертушка, верблюд, мул и все остальные путаются в веревках. Узлов понавязали столько, что ни в жизнь не распутать.
Веселье редкое, мимолетное. Денек выдался славный. Мне хочется к ним присоединиться, забыть о тревогах. Но времени нет, пора жестокого правителя свергать.
— Ты шутишь? — Крид сегодня не ухмыляется, как обычно. Рот кривит, так и норовит кому-то трепку задать. Чем-то недоволен.
— Нет, не шучу, — отвечаю я. — Иначе нам не победить.
— Победить? — Он оглядывается, презрительно усмехается. — Ребята, вы слыхали? Ни арбалетов, ни луков, ни взрывчатки, ни ножей. Разобьем его наголову… чем? Плохим поведением?
— Неповиновением, — поправляю его я.
Все собрались в кружок, кто сидит, кто стоит — кому как больше нравится. Я стою, объясняю свой план. Чуть поодаль Пег возится со своим летучим самокатом, ворчит себе под нос, распутывает веревки, откручивает гайки. А Нерон в свою любимую игру играет. Пег что-то на землю положит, он подскочит и украдет. Она так занята, что к нашим разговорам не прислушивается.
— Вот я и говорю, — продолжаю я. — Демало построил Новый Эдем на разломах и трещинах, непрочно, и даже об этом не догадывается. Главное — что он семьи разрушает. А это против естества. Против кровных связей, против самых глубоких чувств. Он считает, что чувства — это слабость, но это неправильно. Такие связи и чувства очень сильны, и нам нужно ими воспользоваться. Для победы. Марси вам рассказала, как в доме детства матери убиваются, когда у них детей отбирают. Вот вам один разлом. Сегодня ночью я попробую его расшатать. Если получится, если я права, то он обрушится. А мы начнем расшатывать остальные разломы. Рабство. Эдемов дом. Прямо у Демало под носом. Он и его тонтоны ничего не заметят, а потом поздно будет. Как только все расшатаем, дождемся случая и подтолкнем хорошенько. И Новый Эдем разом обрушится.
Все молчат. Недовольны. Слим дергает свои бакенбарды. Эш землю каблуком ковыряет. Лу, Томмо, Крид и Молли морщат лбы, брови поднимают, переглядываются. Марси сидит на валуне, едва заметно мне улыбается.
— Подтолкнем, — задумчиво повторяет Эш. — И как же ты собираешься их подтолкнуть?
— Пока не знаю, — отвечаю я.
