Дэвид Эддингс - Сияющая цитадель
— И испортил бы свою внешность? — возмутилась Мелидира. — Прикуси язык, Стрейджен!
— Я говорю, само собой, в переносном смысле.
— Пожалуй, он прав, ваше величество, — согласился Кааладор, для разнообразия не прибегая к диалекту. — Эти подлинные документы могут оказаться настоящей золотой жилой. Не знаю, стал бы я закладывать голову, но я многое согласился бы отдать, только бы пошарить в них.
Даная закатила глаза к потолку.
— Эленийцы! — пробормотала она едва слышно и громче добавила: — Если для тебя эти бумаги так важны, Кааладор, пойди да поищи их.
— Дак почем же нам знать, куда их запрятали, дорогуша?
— Поищи, Кааладор, — терпеливо повторила она. — В ближайшие месяц-два в твоем распоряжении будут целые ночи. Телэн как-то рассказывал мне, что за четверть часа мог бы забраться в любой дом в мире. Вы оба даже опытнее Телэна, так что, наверное, так долго возиться не будете. Вам же необязательно красть бумаги — довольно будет прочесть их. Если вы с достаточной осторожностью вернете их туда, откуда взяли, никто и не заподозрит, что вы их прочли.
Кааладор и Стрейджен обменялись озадаченными взглядами.
— И почему только мы сами до этого не додумались? — осведомился Стрейджен у своего приятеля.
— Я, кажется, уже однажды объясняла вам почему, — заметила Мелидира. — Нужно ли повторять это еще раз? Принцесса, это замечательная идея. Эти двое, может быть, не слишком хорошие мыслители, но наверняка отменные взломщики. У них такой хитрый и ненадежный вид.
— Пожалуй да, — согласилась Даная и поставила Мурр на пол. — Ну вот, разве она не прелесть?
Хвост Мурр, яростно хлеставший по бокам, категорически возражал против такого утверждения.
— Похоже, ее хвост не желает следовать моде, Даная, — снисходительно рассмеялся Сарабиан.
— А, это легко исправить, Сарабиан, — заверила она. — Вот что я скажу тебе, Мурр. Хочешь, я привяжу тебе на хвост большой розовый бант? Ты сможешь обмахиваться им, как веером? — Хвост Мурр тотчас же замер. — Я так и знала, что мы сможем договориться, — заключила Даная.
— Ваше величество, — сказал Стрейджен Сарабиану, — не спуститься ли нам в подземелье для урока фехтования? Мы с Кааладором посвятим всю нынешнюю ночь ремеслу взломщиков.
— И, боюсь, не только нынешнюю, — проворчал Кааладор. — Я уж и не припомню, сколько лет не лазал по крышам.
— Это сродни плаванию, Кааладор, — заверил его Стрейджен. — Раз научившись, уже никогда не разучишься.
— Милорд Стрейджен, — сказал Сарабиан, — я бы предпочел сегодня обойтись без урока фехтования. У меня еще все болит после вчерашних занятий.
— А вот фехтование не сродни плаванию, ваше величество, — строго сказал Стрейджен. — Тут нужно упражняться постоянно. Если вы собираетесь носить шпагу, лучше уметь защищаться ею. В случае опасности она может оказаться вашим последним шансом на победу.
Сарабиан вздохнул.
— Порой я жалею, что вообще услышал об эленийцах, — скорбно пробормотал он.
— Потому что так велела Элана, — пояснила Миртаи, когда она, Энгесса, Кринг и два вора шли по усыпанной документами лужайке к министерству внутренних дел. — Она хочет быть уверенной, что никто вам не помешает.
— Миртаи, — страдальчески проговорил Стрейджен, — я люблю тебя, как родную сестру, но кража со взломом — дело тонкое и сложное.
— Я думаю, друг Стрейджен, что моя возлюбленная с ним справится, — вмешался Кринг. — Я сам видел, как она прошла по груде сухих листьев без единого шороха.
— Мне просто это не нравится, — посетовал Стрейджен.
— Тебе и не должно нравиться, Стрейджен-вор, — сказал Энгесса. — Элана-королева сказала, что Миртаи пойдет с вами, значит, так и будет.
Миртаи улыбнулась огромному атану.
— Спасибо, Энгесса-отец. Эленийцам иногда так трудно втолковать самые очевидные вещи!
— Мы с Энгессой сменим двоих рыцарей, которые охраняют документы на лужайке, — сказал Кринг. — Мы будем стоять возле самого здания, а поблизости есть еще наши люди. Если вас застигнут внутри, позовите, и мы придем к вам на помощь.
— Меня еще никогда прежде не охранял во время кражи со взломом целый взвод солдат, — заметил Кааладор. — Это придает сему занятию совершенно новый оттенок.
— И изрядно портит забаву, — кисло проворчал Стрейджен. — Самое волнующее во взломе — опасность, что тебя вот-вот обнаружат.
— Я никогда не занимался кражами со взломом, — признался Кринг. — У нас, пелоев, это занятие не в чести, потому что мы живем в шатрах, а чтобы пробраться в самый прочный шатер в мире, довольно иметь острый нож. Если мы хотим разграбить чье-то стойбище, мы обычно посылаем нескольких всадников угнать коней. Хозяин гонится за конями, а мы занимаемся его добром.
— Взлом — занятие тихое и тайное, Кринг, — усмехнулся Стрейджен. — На него надо выходить ночью и много лазать по крышам. Зато веселья хоть отбавляй, да и добычи тоже.
— Будь осторожна на крыше, Миртаи, — предостерег Кринг свою нареченную. — Я немало потрудился, чтобы завоевать тебя, и теперь мне ужасно не хочется тебя потерять. Да, кстати, друг Стрейджен, и ты тоже, друг Кааладор, если с ней что-нибудь случится, вы ведь понимаете, что я убью вас обоих?
— Мы в этом и не сомневались, друг Кринг, — ухмыльнулся Стрейджен.
Миртаи ласково провела ладонью по бритой макушке своего возлюбленного. Стрейджен уже заметил, что делала она это довольно часто. Может быть, то, что ей нравилось гладить обритую голову низкорослого пелоя, отчасти повлияло на ее решение стать его женой?
— Тебе нужно побрить голову, — сказала великанша. — Напомни мне утром, я об этом позабочусь..
Затем Стрейджен, Кааладор и Миртаи — все трое в облегающей черной одежде — проскользнули в тень рощицы неподалеку от здания министерства внутренних дел.
— Ты и вправду без ума от этого малыша, а, Миртаи? — прошептал Стрейджен, ныряя под низко нависшую ветвь.
— Кринга? Да, он мне вполне подходит.
— Довольно вялое выражение нежных чувств.
— Чувства — дело личное, и их незачем выражать публично.
— Так ты все-таки его любишь?
— Не понимаю, Стрейджен, какое тебе может быть до этого дело.
Лужайки императорской резиденции заволокло туманом. Настала осень, и туман почти каждый вечер наползал с Тамульского моря. До восхода луны было еще далеко — одним словом, самая подходящая ночь для кражи со взломом.
Кааладор изрядно запыхался к тому времени, когда они добрались до стены, окружавшей министерство.
— Совсем потерял форму, — проворчал он.
— Ты не лучше Платима, — едва слышным шепотом упрекнул Стрейджен. Затем он глянул вверх, прищурясь и покачивая в руке массивный абордажный крюк. Отступив на шаг, он принялся вращать его широкими кругами, с каждым разом все больше выпуская веревку. Затем он размахнулся и швырнул крюк, за которым тянулась веревка, высоко вверх. Крюк пролетел над стеной и упал по ту сторону с негромким металлическим лязгом. Стрейджен подергал веревку, чтобы убедиться, что крюк зацепился прочно, и уселся на траву.
