Владимир Лавров - Сопротивление материалов
— Он такой интересный, такой загадочный, этот парень в берете, мне бы хотелось с ним познакомиться, — продолжала говорить блондинка подружке, но смотрела при этом прямо на Веселова.
Александр не был идиотом, он слегка прижмурил глаз — дескать, понял, и сделал в уме заметку — познакомить Прохорова с блондинкой. Девчонка кивнула и отправилась по своим делам. Александр вернулся в столовую.
Максим Прохоров с момента отбытия профессионалок перестал избегать общества и стал ходить есть в столовую. Перед началом второго курса ему сделали берет, скрывавший гипертрофированные мозги, в котором он выглядел очень неплохо. Максим садился с краю, рядом с теми, кто был в курсе его истории, и молчал на протяжении всей еды, но очень внимательно всё слушал. Иногда смеялся вместе со всеми. Впрочем, ел он мало — очевидно, муравьи кормили лучше. После еды он часто оставался за столом один, глубоко задумавшись. Все остальные делали вид, что всё нормально. Этой своей задумчивостью он и заинтриговал молодую даму (первый курс не ставили в известность о проблемах Максима). Александр подумал, что из этого случая может выйти как минимум неплохая шутка, а может быть, и хорошая история — чем чёрт не шутит.
Если и могло что-то повергнуть Прохорова в состояние шока, то только известие о том, что молодая красавица не против с ним познакомиться. После событий в старом Китеже Максим уже не чувствовал себя частью обычного человечества, скорее, он чувствовал себя чудовищем. Александр насладился видом шокированного Прохорова, назначил ему время свидания (пришлось проявить настойчивость) и отправился по своим делам. Вспоминая вид растерянного Максима, Александр подумал, что шутка удалась и что такое событие стоило трудов. Он нашел блондинку и передал ей время и место встречи, та немного огорчилась — время пересекалось с другими её планами — но согласилась.
Следующим подвигом на этот день значилась разведка дальних тоннелей. Уже привычно получив оружие и оборудование, Александр вместе с Гуровым вышли за ограду университета и перенеслись в тоннель, с которого началось их знакомство с народом хозяев гаргулий. На этот раз они пошли на запад, а не на восток. Станция — аналог восточной — на это раз встретилась намного раньше, всего через двадцать минут бешеного лёта на мётлах по полуразрушенному тоннелю. На станции Сергей Александрович удивлённо остановился.
— Нас опять коснулось поисковое заклинание, как тогда, год назад. Такое ощущение, что кто-то нас ищет, но не может догнать. Держи ухо востро.
Александр решил пошутить и наколдовал себе длинные "овчарочьи" уши, которыми принялся крутить в разные стороны. Гуров оценил, засмеялся:
— Хорошая шутка… В нашей жизни если не шутить, то совсем загнёшься.
Они двинулись по станции — искать ходы, уходящие внутрь Земли. На этот раз в их планах было не столько разведать туннели, сколько попытаться выйти на связь с теми, кто жил в глубинах. (Естественно, это было неофициальной частью плана). Но далеко углубиться им не удалось. В первом же ходу их поджидал сюрприз. Летевший впереди Сергей Александрович внезапно затормозил. Александр не понял причины манёвра и не успел остановиться. В следующую секунду он врезался во что-то мягкое и теплое.
Что-то мягкое и тёплое оказалось животом гигантского человека ростом не менее пятнадцати метров. Он сидел напротив входа в пещеру, скрестив ноги — иначе он в этой пещере просто не поместился бы. Вылетевший из пещеры Александр попал ему прямо метлой в живот, Гуров успел отлететь немного в сторону. Кожа у великана была тёмной, черно — синей, а пропорции головы и глаз совсем не соответствовали человеческим.
— Ай, — сказал человек, — больно. Вас тяжело найти.
В следующую секунду он ухватил волшебников в руки, так, как если бы они были несмышлеными котятами, а не могучими магами (но очень мягко, надо признать), и перенёсся в неведомые дали.
Александр всегда легко переносил перемещения. То есть холод, ощущение выворота наизнанку, — это, конечно, было, но его никогда не рвало, как некоторых ребят после переноса. Но в этот раз это было что-то особенное. Когда он очнулся, то обнаружил себя лежащим на полу относительно крупной пещеры, голова покоилась на чём-то мягком и теплом. Пещера была освещена, приятный, неяркий свет лился откуда-то с потолка пещеры.
Гуров и великан сидели посередине пещеры — Гуров на большом камне, незнакомец на полу, скрестив ноги. Было видно, что у Сергея Александровича по щекам катятся слёзы. Незнакомец доброжелательно улыбался. Они разговаривали на языке, который Александр назвал бы древнерусским, но это был древнерусский, наверное, тех времен, когда русский не разошелся ещё не только с украинским и белорусским, но даже с санскритом. Беседа шла тяжело, незнакомец говорил спокойно, но быстро, Гуров подбирал слова с видимым трудом. Александр их не понимал, ухо выхватывало только отдельные знакомые корни.
Александр перевёл взгляд на свою теплую подушку. Подушкой оказалось животное, в котором нельзя было не узнать собаку, но только оно было больше любой собаки минимум вдвое. Пёс, увидев взгляд Александра, приветственно застучал о землю хвостом. Александр почесал псину — переростка за ухом, пёс лизнул его в щёку. Великие заметили, что Александр очнулся, и соблаговолили обратить на него внимание.
— Познакомься, Александр, это наш друг Асуэ. Скажи: "Витаю!"
— Витаю!
Великан улыбнулся. Взгляд у него был добрым и немного печальным, было такое ощущение, что он пронзает тебя насквозь и видит в тебе даже то, в чём ты сам не очень готов себе признаться. Не очень приятное ощущение, надо сказать. Впрочем, в то же время в великане ощущалось и всякое отсутствие критицизма или насмешки, от него шло ощущение мудрости, понимания, и — немного — печали. Глядя на него, хотелось расплакаться от того, что можно быть таким хорошим и прозрачным. Всё это Александр ощутил каким-то десятым чувством, тем, которым ребенок чувствует спокойствие, когда мама рядом. Затем Асуэ отвернулся и продолжил беседовать с Гуровым. Александр понял, почему у Гурова текут слезы.
Гигантский пёс не возражал, чтобы его погладили ещё раз, и сунул свой нос под руку к Александру. Этим и пришлось заниматься добрый час, пока старшие беседовали. Потом Асуэ позвал пса, и они исчезли. По пещере прошел ветер, уши заложило. При исчезновении такого объёма перепад давления оказался весьма заметным.
Гуров молча что-то обдумывал ещё добрых пятнадцать минут. Сначала он разглядывал карту, которую передал ему великан, потом просто думал. Александр терпеливо ждал. Через пятнадцать минут Сергей Александрович нарушил молчание:
