Саймон Хоук - Кочевник
— А есть и такие, — продолжал Валсавис, — которые входят в мир своей мечты и никогда не возвращаются обратно. Эти люди, в некоторых отношениях, более удачливы, чем остальные умирающие жертвы этого смертельного наркотика, потому что они никогда не понимают, по настоящему, что произошло с ними. Тех, кто попал в рабство беллавида и не осознают это, можно назвать счастливыми. Остальные становятся настолько зависимыми от него, что их совершенно не волнует то, что, со временем, их состояние полностью исчезает, они продают все, что имеют, в конце концов продают и себя, становятся рабами и живут недолгое оставшееся им время в рабстве, почти ничего не стоя своим хозяевам, потому что ими легко управлять и они очень нетребовательны в еде и жилье. Пока у них есть беллавид, они будут безропотно делать любую самую тяжелую работу, не замечая любых трудностей и оскорблений, и постепенно умирать.
— Как страшно! — в ужасе сказала Риана. Она огляделась, охваченная отвращением и страшными предчувствиями. Все здания вокруг нее были небольшими центрами смертельных удовольствий, в них можно было войти в мир дешевой эйфории, из которого не было выхода. И теперь она сообразила, почему так мало людей они видели на улице, да и те со странными, погруженными в себя лицами.
— Если мы сами останемся здесь достаточно долго, — сказал Валсавис, — запах дыма, который наполняет воздух, будет казаться нам все более и более приятным, и он будет действовать на нас как запах свежевыпеченного хлеба на умирающего от голода человека. Нас охватит сильнейшее желание зайти в один из этих притонов и попробовать этот странно-притягательный дым. И если мы окажемся достаточно глупыми и уступим искушению, нас тепло примут, приведут в комфортабельную комнату и усадят в мягкое кресло, дадут трубку, совсем не дорого, почти даром, и это будет началом конца. Мы очень быстро узнаем, что вторая трубка стоит дороже, третья еще дороже и цена постепенно будет только возрастать. Пройдет немного времени, и нас вышвырнут из удобных, роскошных комнат и приведут в крошечную каморку в задней части дома, где на деревянных полках постелены жесткие циновки, а сами полки поднимаются до потолка, и шесть или больше человек могут лежать на них одновременно, как товары на складе большого магазина. Но к этому времени мы уже не будем возражать. Со временем мы вообще не будем говорить ничего, только подпишем кусок бумаги, который нам принесут, когда у нас кончатся деньги, а мы захотим еще больше трубок. Пройдет еше день, появятся торговцы рабами и приобретут нас в числе прочих бедолаг, таких же, как и мы.
— Откуда ты знаешь все это? — спросила Риана, со страхом глядя на Валсависа. Его рассказ звучал настолько живо и убедительно, как если бы он сам пережил все эти ужасы.
— Потому что в моей юности я однажды работал на такого торговца рабами, — глухо сказал Валсавис. — Этого было достаточно, чтобы истребить во мне любое искушение попробовать самому вдохнуть яд беллавида в мои легкие. Да я скорее перережу себе жилы и подохну на улице, чем вдохну его. Если за все годы моей долгой жизни я и научился чему-нибудь, так только тому, что любая попытка принести в свою жизнь мир, радость или удовольствие таким вот искусственным способом, это ложный путь, ведущий в никуда. Чтобы найти все это, надо смотреть на жизнь ясными, светлыми и трезвыми глазами, встречать свои трудности и бороться с ними при помощи воли, упорства и силы духа. Только так можно получить настоящее удовлетворение. А все остальное это иллюзии, производимые сладко-пахнущим дымом беллавида. Это только тени и вымысел.
— Давайте побыстрее уйдем из этого смертельного места, — сказала Риана. — Я не хочу вдыхать этот смертельный дым ни секундой больше. Он уже стал казаться мне приятным, зато теперь меня тошнит даже при мысли о нем.
Они побежали по Проспекту Мечты, оставив за собой приторно пахнувший дым. Вскоре они оказались в еще более старом районе городе, где на зданиях отчетливо лежала печать времени. Они миновали маленькую квадратную площадь с колодцем в центре, и пошли дальше по извилистой улице. Дома здесь были меньше и стояли ближе друг к другу, многие были высотой только в один этаж. Большинство из них были обычными жилыми домами, но встречались и маленькие лавки, продавашие всякую всячину, начиная с ковров и одежды, и заканчивая свежим мясом з'тала. Пройдя мимо небольший булочной они подошли к узкому двухэтажному зданию с деревянной вывеской, на которой крупными зелеными буквами было написано: Тихий Путь. Под этим названием стояло еще одно слово: Аптекарь.
Было уже очень поздно, но в переднем окне дома горела лампа, и ставни окон было открыты, пропуская в дом холодный ночной ветерок. Они подошли к входной двери и обнаружили, что она не заперта. Когда они открыли ее, она задела несколько веток кактуса, подвешенных над входом, и внутри дома раздался приятный звон колокольчиков, извещая хозяина, что кто-то вошел.
Внутри магазин был невелик и имел форму вытянутого прямоугольника. Вдоль одной из стен шел деревянный прилавок, на котором стояли различные иструменты для взвешивания, нарезания, измельчения и смешивания различных трав и порошков. За прилавком стояли полки, на которых стояли ряды стеклянных бутылок и керамических горшков, на каждом из них было отчетливо написано имя засушенного растения или порошка. Такие же полки шли вдоль всех стен комнаты, от пола до потолка, и на многих из них стояли бутылки с разнообразными жидкостями и зельями. С потолка свешивались пучки засушенных растений, наполняя магазин замечательным, острым запахом, который немедленно уничтожал у ожидавших здесь посетителей памать о страшном приторном запахе дыма беллавида.
Невысокий человек, одетый в простую коричневую одежду, прошел через занавеску за задней стеной прилавка. Он подошел к прилавку, тяжело дыша во время ходьбы, держа свои старые, покрытые сегментными пятнами руки перед собой. Его морщинстое лицо все высохло и одрябло, но темные коричневые глаза, с морщинками в уголках, глядели весело и задорно.
— Добро пожаловать и добрый вечер, мои друзья, — сказал он им. — Я Каллис, аптекарь. Чем я могу помочь вам?
— Ваше имя и местоположение вашего магазина дал нам управляющий Дворца Пустыни, — сказал Сорак. — Он попросил, чтобы мы упомянули его.
— А, да, — сказал аптекарь, кивая. — Он часто посылет мне клиентов. Он мой сын, знаете ли.
— Ваш сын? — с удивлением спросила Риана.
Старик печально усмехнулся. — Я завел его, когда был уже не очень молод, к сожалению, и его мать умерла, давая ему жизнь. Он решил не следовать по стопам своего отца, и это всегда не нравилось мне. Но дети всегда сами выбирают свой путь в жизни, нравится это их родителям или нет. Так устроен этот мир. Но, как я понимаю, вы пришли сюда не для того, чтобы слушать жалобу старика. Чем я могу помочь вам? У вас есть рана или болезнь, которую надо вылечить, а возможно вам нужна мазь для усталых мышц? Или любовное зелье? А может быть какие-нибудь припарки и мази для путешествия?
