О'Санчес - Пенталогия «Хвак»
— А-а-а… Какой у тебя вежливый парнишка, с нежной совестью! Он боится, что нарушил некие бытовые уложения о животных в доме! Запомни, Лин: здесь я хозяин, и домашние законы — тоже я устанавливаю. Пусть твой щенок побудет сегодня с нами, я не возражаю. Проситься умеет?
Лин кивнул. И еще раз кивнул, сильнее, чтобы виден был его ответ… язык-то пока не оттаял…
— Тогда пусть с нами вечер коротает. Но уж коня в дом запускать не будем, тесновато получится. А, Зиэль? Громовых раскатов не боится твой Сивка?
— Не будем. — Зиэль благодушно качнул бородой и вытянул ноги в сапогах поближе к огню. — Не боится, возле мешка с овсом он у меня ничего не боится.
За стенами, снаружи, бушевала гроза, дождь был вовсе не дождь, а сокрушительный ливень: Лин высунул было нос за дверь — вместо дворика настоящее озерце бурлит, а молнии — одна другую перегоняет. И грохот на весь мир!.. Как же быть?
— Отхожее место у меня — не только на дворе, мальчик. Иди туда, прямо, потом направо, в самый конец. Возьми свечу. Охи-охи своего нам на сохранение оставь, если хочешь. А? Не то упадет куда-нибудь?
— Не упадет. Спасибо, я мигом…
— Не промахнись.
— Стой! Щенка оставь, как тебе было сказано, ты совсем уже обнаглел. Мы со Снегом за ним не хуже твоего присмотрим.
Действительно, как ни крутись — а Зиэль опять прав: Гвоздик должен время от времени оставаться без Лина, один на один с окружающим миром, иначе бойца и воина из него ни за что не выйдет… Терпи, Гвоздик, никто тебя не бросит.
Таких отхожих мест Лин еще не видывал! А ведь он и в одном трактире был, и в другом… И еще где-то… Узкий коридор, указанный Снегом, вывел его к дверце, за дверцею — не чулан с низеньким потолком, но полуоткрытое пространство пещеры! Словно бы гигантская ниша выдолблена в скале: сверху каменная толща, справа она и слева, а впереди длинная и высокая пустота, а за нею широченная щель в скале, сквозь которую видны облака и молнии. Молния полыхнула особенно ярко — осветила далекие деревья. А внизу журчание… Внизу ручей! Ветер сюда почти не достигает, свечка ровно говорит, но какой с нее толк здесь, среди таких просторов? Зато молнии — да, осветили и небо, и ручей, текший внизу, под деревянным настилом… струйка вода из стены, чтобы руки мыть… Лин быстро сообразил, чем тут и как пользоваться, но покидать удивительное отхожее место не спешил… Пахло тут зеленью и дождем… И грозой… И всё. Здорово! Но восхищение мгновенно перебил ужас: нафы! Они ведь могут сюда прийти, это место обитания как нельзя лучше им подходит! И если они боятся Зиэля, то завтра… Да и сейчас Зиэль далеко… Лин подхватился и, не медля больше ни единого мига, помчался к двери, впопыхах забыв, что дверь нужно тянуть на себя, а не толкать… Чуть было сердце не разорвалось!
Гвоздик с радостным урчанием поспешил ему навстречу, а мужчины замолчали и дружно посмотрели на него. Лин успел кивнуть, в знак того, что он — это он, а не чужак из-за двери вернулся, подхватил Гвоздика на руки, присел к столу, а молчание все еще висело в воздухе.
— Послушай, Зиэль… Я не собираюсь состязаться с тобой в хитроумии, я просто хочу понять цель и суть подвоха. Зачем?
— Да я тебе искренне… Случайно! Случайно все так получилось… Сапогами клянусь! — Зиэль даже слегка приподнял правую ногу и указал на предмет клятвы, но и она, похоже, Снега не убедила.
— Случайности и ты? Не слишком ли смешная шутка для ушей старого больного отшельника?
— Представь себе! Не ищи в моей просьбе никаких интриг и умыслов, нет их. Кстати сказать, насчет случайностей… Я их наоборот — берегу, мне с ними жить приятнее и веселее. Ну, сжалился разок — с кем не бывает? Ты же видишь — здесь все чисто. В обоих щенках. Одно, правда, темное пятно есть, но и тут уж я не виноват.
— Пятно какое — нафы? Ты их имеешь в виду?
— Именно. За это — извини.
Снег тяжко вздохнул и задумался, а Лин понял, что речь идет о нем с Гвоздиком, об их судьбе.
— Дружище Снег! Я бы не хотел прерывать твои почтенные и благочестивые размышления, но этот козлик-барашек… Ну, оленина — сейчас выкипит и снизу подгорит!
— Действительно. Ладно. Ты расставляй пока приборы, ложки, плошки, хлеб порежь, а я сниму пробу, и если… — Снег выпрямился, кряхтя, и побрел к очагу, помешивать длинной деревянной ложкой в варочном котле.
Отчего-то Лин не поверил в его кряхтение, да и в ковыляющую походку тоже: там, на полянке, Снег двигался куда мягче и быстрее.
— Он у тебя что… Ты его наделил чем?
— Да нет же, в том-то и дело, старый ты пень! Ты правильно почуял, но я тут не при чем, это его личные способности. Вот мне и подумалось, что ты — лучший выбор из всех поблизости возможных.
— Спасибо, милый друг, что подумал и решил за меня!
Однако Зиэль не захотел понимать в услышанном яд и ухмыльнулся:
— Да пожалуйста, всегда рад помочь. — Но тут же, правда, спохватился: — Я же честно в два места постучался, перед тем, как… Я у тебя в долгу. Можешь попросить меня — и не откажу ни в чем, лишь бы мне это было по силам и по нраву.
Снег круто обернулся от очага, с мешалкой в руке, и захохотал.
— За что я ценю общение с тобой, дорогой Зиэль, это за остроумие без границ. Все эти галантные шуты и щеголи при императорском дворе тебе в подметки не годятся, по крайней мере, в словесных дуэлях. В ближайшие годы я попробую придумать просьбу, которая бы пришлась по нраву нам обоим… если доживу, конечно…
— Доживешь, я надеюсь. Может быть, даже до конца света доживешь.
— До конца света? Ты… всерьез?.. Что означают твои намеки? Поскольку я далек от надежд на бессмертие, значит ли это, что…
— Слышал о Мореве?
— Да, и склонен подозревать, что оно — не только легенды.
— И я так считаю. Короче говоря, в этот раз, в эту эпоху, Морево может не просто накатить на заселенные человечеством земли, но и похоронить их навсегда. Но это не истина, а всего лишь предположение.
— И сколько ждать проверки твоего предположения?
— Знать не знаю. Может, десять лет, может и двадцать, а может и все пятьдесят.
— Десять-то лет я протяну, а пятьдесят — не надеюсь.
— Не скромничай. Вон какой тяжеленный котел на стол вымахнул и даже не запыхался. Мне бы это было не по плечу.
— Ай, ай, какие льстивые любезности, которые — все та же ложь в позолоченной скорлупке. Я, видишь ли, вынужден самостоятельно котлы носить туда-сюда, ибо Мотона моя — это приходящая служанка — не предназначена тяжести таскать. Пододвигай поближе плошки: первые порции я положу, а за добавками — сами, своими ручками. Этому хищному животному тоже надо будет что-то придумать из посуды, чтобы и у него свое имущество было…
