Дмитрий Сорокин - Оберег
— Братан, возьми нас с собой! Надоело все время здесь сидеть! А с тобой хоть договориться можно, чтобы выпускал на волю иногда.
— Да бросьте вы свой дурацкий сундук, на кой он вам сдался?
— Не могем. Зачаровал нас кто-то, теперь, ежли больше суток без сундука — верная погибель.
— А как мне тогда взять вас с собой?
— Да просто! Шарахни наш сундук оземь со всей дури… Впрочем, нет, со всей не надо. — поправился второй Эйты, задумчиво потирая шишку на лбу. — и ларь уменьшится, в карман положишь. А потом достанешь, снова жахнешь о землю, откроешь — и вот и мы.
— Лады. Только чтоб грянуть ваш сундук, это ж еще постараться надо. Тащил я его как-то… Увесистое у вас жилище!
— Ну, ты уф пофтарайся! А то так и фгинем в этой глуфы… — попросил шепелявый, заискивающе сверля Руслана собачьим взором.
— Ладно, ребята, уговорили. Залазьте в ящик.
Братья радостно засуетились, полезли в свой сундук одновременно, из-за чего возникла небольшая неразбериха. В конце концов братья упаковались в ларь, Руслан подошел, присел, обхватил, сколько рук хватило, напрягся, приподнял, потащил-потащил-потащил вверх, кряхтя от непомерной натуги. Весил сундук пудов двадцать, если не побольше. Пот заливал глаза богатыря. Руслан стиснул зубы. Продолжая тянуть сундук наверх, наверх… Он поднял его на высоту собственного пояса, и только тогда не выдержал, разжал пальцы, одновременно отпрыгивая, чтобы ноги не придавило. Беспокоился он напрасно: здоровенный сундук сжался до размеров лесного ореха. Руслан трясущимися руками положил его в карман, и на подгибающихся ногах вышел на свежий воздух. Розовел рассвет, ничто не нарушало утреннего спокойствия. Богатырь дополз до разлома, где загодя вырыл себе нору. С тех пор, как остался один, во дворце он старался не спать, чтобы не дать застать себя врасплох.
Два дня спустя Руслан проснулся от грохота. Разлом медленно срастался, затягивался, как затягивается порез на руке. Выбравшись, на месте пепелища Руслан обнаружил великолепный дворец. Сад снова раскинулся во всей своей красе, а перед дворцом появился пруд с лебедями. Все эти перемены могли означать только одно: Черноморд вернулся.
Черноморд, действительно, вернулся рано утром. В самом мрачном настроении. Он несколько недель не отходил от Источника Могущества. И что? Ну, восстановил он способность летать. Только если раньше он мог летать без устали сколь угодно долго, то теперь часа через два в глазах темнело, он начинал уставать. И вообще колдовалось ему теперь с какой-то натугой, с трудом. Это его не устраивало совершенно. Старый колдун настолько свыкся с мыслью о собственном всемогуществе, что жутко злился, когда теперь ему что-то не удавалось. Да и дома он застал запустение. Никого, ничего. Зеркало послушно показало, что тут происходило в его отсутствие. Настоящий разбой! Вот приходят два бродяги, находят в кустах недобитого варвара, несут во дворец. Вот они пьют его вино, едят пищу из его запасов, вот они уходят прочь, уводя всех его женщин. Ищи их теперь! Как ветра в поле. Подлые собаки! Даже не собаки — шакалы! Воспользовались его отсутствием, поживились и сбежали. Хотя нет, нет! Один-то остался. И в тот момент, когда зеркало показывало Руслана на краю разлома нынче утром, колдун услышал шаги за спиной. Он медленно обернулся. На пороге стоял голый по пояс Руслан с мечом в руке.
— Доброе утро, Черноморд. — сказал Руслан.
* * *— Ну, потом я на него налетел, хотел оглушить да связать, он наслал на меня какое-то заклятие. Шею обожгло, обереги посыпались: веревки перегорели, ну, шнурки, на которых обереги висели. А Черноморд зенки вылупил на меня и еще пуще руками замахал. Ну, успел я подхватить свою кривую бляху, и снова на него с мечом. Злость такая взяла, ну, думаю, больше не буду с тобой церемониться, зарублю — и дело с концом. А князю голову предъявлю. И опять замахнулся, хорошо так рубанул, уж даже и не знаю, как он увернулся. Быстро разворачиваюсь — и опять вперед. У Черноморда харя перепуганная, глаза навыкате, лопочет что-то быстро-быстро, да руками машет. Я почти достал уже его, но тут он меня чем-то таким незримым оттолкнул, я и полетел с разворотом. Упал, да неудачно: нечаянно длинный этот вырост на обереге зацепил. В глазах опять темно стало, миг — и я здесь, под дождем. Остальное ты видел. — закончил Руслан свою повесть.
Да-а, байка — что надо. Можно сильно нажиться. Ну, понятное дело, я ее, конечно, подправлю, подкрашу. Добавлю дюжину битв со змеями, василисками, колдунами. Что-нибудь про дружбу добрую да предательство черное, опять же, вставить можно, простой народ любит такие байки, особенно бабы: их хлебом не корми, только дай всплакнуть над чьей-нибудь горькой судьбинушкой… А еще можно… О! Огромная живая голова — каков поворот, а? Еще, конечно, любви сердечной… Да, пора побродить по земле славянской… нет, теперь уже по земле Русской, особенно, если есть что рассказать.
— Благодарень тебе, Руслан свет Лазоревич, за историю твою презанятную. — говорю, поясно кланяясь.
— А, не скоморошничай. — машет он мне рукой. — Подумаешь, эка невидаль…
— А что ж мне еще делать, как не скоморошничать, ежели я скоморох и есть?
— Скажи-ка мне лучше, Вьюн, как там в Киеве-граде поживает Людмила, дочь княжеская?
— Про то не ведаю, витязь. Говорю ж, сам туда еще не дошел. Знаю, что поживает — и все, от людей слышал. Еще говорят, мол, красива, аки лебедушка, а умна как волхв…. Да ты сам в Киев заезжай — полдня дороги, всех-то делов! Вот и узнаешь, как она да что. А то и повидаешься.
— Да нельзя, нельзя мне в Киев! — с горечью сказал Руслан. — До тех пор, пока не изловлю этого недомерка бородатого, нет мне ходу в стольный град. Так что завтра с утра…
На крыше что-то гулко шваркнуло, изба затряслась мелким бесом.
— Что-то зачастили ко мне в последнее время. У меня здесь, чай, не корчма! — проворчала мокрая баба-яга, вылезая из печи.
Глава 16
— Повезло тебе, дурачинушка. Недалече, видать, забросило. Ну, да о том, где тебя носило, мне потом кот расскажет, так что не повторяйся. — произнесла баба-яга. — Вечереет, а мы до сих пор не жрамши. Ты б так охотился, как языком чешешь! — проворчала старушка. Руслан тотчас же подхватился, выбежал из избы. — Надолго, однако. Без лука, с одним мечом он там много не наохотит. Котофей, ну-ка, поди, подсоби витязю. Ничего, ничего, не растаешь! А ты, дурилка базарная, помоги в избе прибраться. — Вьюн, до сих пор не пришедший окончательно в себя после эффектного появления хозяйки, кивнул, взял стоявший в углу веник и принялся подметать.
— Не тот, не тот веник, балда! — закричала на него баба-яга. Это колдовской! Обычный за печкой! Ух, до чего молодежь бестолковая пошла! Одним богам ведомо, где ты только что бурю устроил… Эх, все-то вам объяснять надо, соколики вы мои пустоголовые…
