Татьяна Тихонова - Граница
Смысл слов вдруг с ясностью открылся мне, речь автора потекла перед моими глазами. Я, боясь потерять подхваченную нить, стала жадно читать все подряд. Это мне быстро наскучило, потому что слишком древние времена
упоминались вначале, и я стала искать упоминания знакомых мне имен.
Примерно на сотой странице неподъемного фолианта мне бросилось в глаза знакомое имя, написанное старославянской вязью. Секлимус III… Впившись глазами в нечеткие уже буквы, я с усиливающимся волнением продолжила читать.
"… Находясь однажды на острове бритов в деревне друидов, мне удалось услышать вот такое предвидение старой женщины…", писал автор, "которое и удивило, и напугало меня одновременно, но сейчас, когда несчастье в Синегории уже случилось, это предсказание, напротив, становится понятным, более того оно вселяет надежду…"
Остановившись, я посмотрела на пасмурное, зимнее небо, видневшееся в оконном проеме и почти скрытое верхушками раскачивающихся сосен. Холодно. Надо бы затопить камин. Нет, еще почитаю… Несчастье в Синегории, это, видимо, падение светящегося шара… Светящийся шар… Может быть, метеорит? Тогда почему такое излучение?! Ладно, это потом…
"Старая друидка, упав в беспамятстве на землю, заговорила звонким, похожим на детский, или женский, голосом… Этот голос произнес следующее, я записал это сразу же, как только представилась возможность:
"Древний мир планеты Зао погиб… Выжившие сели на корабль и долго их носило в глубинах мироздания, пока все они не умерли… Этот корабль теперь несется к вашей планете… Он упадет, нанеся страшный урон стране Синих Гор, оставшись незамеченным для всей планеты, благодаря светлому магу Владомиру, унесет целый народ под землю и будет еще долгие века тлеть, сжигая до черна души там живущих пламенем древнего мира Зао… Многие будут пытаться затушить адский огонь, но все будут оставаться там, не в силах больше подняться наверх, к свету… Лишь одному королю Синегории, Секлимусу III, представится возможность победить огонь Зао, но он должен суметь ею воспользоваться… или погибнет…", здесь друидка захрипела и посетившее ее провидение исчезло."
Я замерла. Сердце стучало оглушительно. Мысли все улетучились в один миг, и в голове была пустота. Не то, чтобы меня напугал этот огонь планеты Зао, но меня вдруг прошила мысль, что Клим все время куда-то уходит и ничего не говорит о том, где он бывает.
Опустив ноги с кровати, и нырнув в пушистые беличьи тапочки, я захлопнула книгу, из которой вырвалось целое облако пыли, и поплелась вниз, на кухню в надежде, что старая Дава порадует меня чем-нибудь.
Из кухни распространялось тепло и вкусные запахи. Ускорив шаг, я сбежала по лестнице и с удовольствием вошла на кухню. Филимон был уже здесь, он смазывал маслом зажаристые блинчики и складывал их на блюдо. Он махнул мне приветственно рукой, сказать потому что ничего не мог, дожевывая что-то.
Дава, зависнув у плиты на метле, раскрасневшаяся, в белом переднике, посылала ему из-за спины блин за блином, и по моим наблюдениям при такой скорости выпекания блюдо уже должно было бы переполниться, а там наблюдалось лишь несчастных шесть блинов. Скоро грянет буря, подумала я. В эту минуту гномица повернулась, увидела меня, разулыбалась, и, махнув рукой в сторону стола, сказала:
— Садись, кушай… Чай с душицей сегодня заварила… — в эту секунду ее взгляд упал на полупустое блюдо.
Улыбка сползла с ее и так несильно приветливого лица, брови нахмурились. Филимон замер. Пока я раздумывала, что же сейчас произойдет, неожиданно улыбка сползла и с довольного лица хамоватого гнома, вернее она исчезла, скрылась… под слоем вдруг мгновенно взлетевших и обмотавших его блинов… Усмехнувшись, Дава медленно развернулась назад к плите и залила очередной блинчик на пышущую жаром сковороду. Молчание висело в кухне… но только до той минуты, пока Филимон не отодрал последний, жирный блин от своего лица.
— Садись, кушай… — заверещал от злости гном. — Чай с душицей заварила, — кричал он, передразнивая Даву. — Видишь, вот блинов нажарила, — орал он, стуча по пустому блюду кулаком. — Только, смотри, не лопни, деточка… А-а-а!!!
В его сторону просвистел нож, воткнулся в стену и задрожал плотоядно. Филимон заткнулся. Следующим полетел блин… Снова воцарилась тишина…
Глядя на воцарившуюся идиллию, я расхохоталась. Гном нехотя хихикнул, поглядывая на внушительную спину гномицы на метле. Плечи Давы затряслись, раздался ее грубоватый смех.
Налив из большого чайника, с двумя ручками по бокам, душистого чая, и, подсев прямо к печке, я поняла, что мрачное предсказание отступило от меня. Продолжая смеяться, я помогла Филимону смазать подоспевшие блинчики и, когда блюдо, наконец, наполнилось, успокоенная Дава взгромоздилась на стул и, прихлебывая чай с блюдца, проговорила:
— Утром в Золотое Устье прибыл посланец Лансеола…
И замолчала, ожидая мою реакцию, потому что ее колючий взгляд скользнул по мне и опять нырнул в свое блюдце.
— Я видела его, Дава… Знаешь ты что-нибудь про них? Что может означать этот приезд их посланца? — ухватилась я за ее слова.
Гномица вздохнула.
— Что ж, это очень благородное и гордое племя, красивое… когда они уходили из Синегории, все плакали, провожая их. Для нас, гномов, эльфы — это всегда высшие создания, мы с этим никогда и не спорим, только не дадим и себя в обиду, у нас тоже древние корни… и магия, тоже — не так тебе просто! А небесные эльфы… — опять не договорила Дава.
Филимон молчал, только изредка кивал головой.
— Видишь ли, эльфы есть подземные, — продолжила Дава. — Им подвластны силы земли, они медлительны и выносливы, мудры и независимы, не обязательно они живут под землей, но — большие знатоки кузнечного, рудного дел. Небесные эльфы, наоборот, стремительны и неуловимы, им подчинены силы ветра, в бою они страшны своей молниеносностью, двигаются так быстро, что кажется, что они растворяются в воздухе… Ужасно справедливы, — проворчала гномица, — истина им открыта во всем, а поселения их обычно высоко в горах, только там могут пастись их чудесные лошади.
Пока Дава занялась чаем, я терпеливо ждала, я знаю, что она не любит, когда ее торопят. Но вот, выхлебав одно блюдце, и налив второе, дымящееся легким парком, она заговорила снова:
— Вообще-то, мы все можем почти все, только есть, то, что просто дается от рождения… Родился и все, и ты уже могущественный эльф или… гномица. — Проговорила она и скривила губы в усмешке.
— Зачем, Дава, мог приехать посланец Лансеола? Ты ведь, наверняка, уже слетала на центральную площадь? — вернула я ее к прежней теме, видя, как она помрачнела после последних слов.
