Ольга Подпалова - Ведовство 1. Каникулы в Бухаресте
- На какой вопрос отвечать? - тяжко вздохнула наш раненный боец.
- По порядку, - отозвалась Лика.
- Ирано Шериор, прихвостень Совета, - начала свой рассказ Снежок. Я слушала так же заворожено, как и остальные присутствующие. Несмотря на то, что оказалась в гуще сегодняшних разборок между Хранительницей границы и Советом, я не обладала информацией ни на грамм. - Мы познакомились несколько лет назад. Случайно. Слишком случайно, чтобы это было правдой. Но это я уже поняла позже. А тогда меня поразили его зеленые глаза и изысканные манеры. Он пытался меня соблазнить, чтобы получить доступ к хранилищу артефактов моей семьи. Даже тогда мне не хотелось верить, что все это было лишь тщательно продуманной постановкой. Тогда сердце, казалось, остановилось, когда я увидела его возле схрона. Мир рухнул, но потом пришли злость и ярость.
Я потрясенно смотрела на рассказывающую девушку. Никогда еще не видела Снежку такой. Она могла быть веселой до безрассудности или холодной, гордой и неприступной, вредной и ворчливой,… но еще ни разу ее голос не звучал так… мертво.
Так говорила Чертенок в ту ночь в общежитии, когда рассказывала про кошмар о смерти сестры. Вот и сейчас, Гела говорила о событиях холодным голосом, в котором звучала застаревшая боль.
- Тогда мы впервые скрестили с ним оружие. Когда я сделала первый выпад, казалось, я сломаюсь. Но ничего, выжила. И даже смогла жить. Только доверять разучилась.
Она замолчала, а все мы сидели, почти не дыша, стараясь не встречаться взглядом друг с другом, глядя только на рассказчицу.
- Еще до этого мои взаимоотношения с Советом Ста оставляли желать лучшего, - снова заговорила Снежок, нарушив звенящую тишину, - ведь после смерти дедушки и бабушки они развили очень бурную деятельность, чтобы получить в свою собственность редкие артефакты. И были крайне злы, когда я им это не позволила. Некогда мой род был сильнее Совета, мы делили сферы влияния на Север и Юг. Совету приходилось считаться с силой Снежного рода, держаться в границах своих владений, не переходя нам дорогу. Теперь я осталась одна. И Совет посчитал, что я не стану преградой их желанию завладеть моим наследством.
Потом был целый ряд проникновений за круг. И мне пришлось научиться убивать. Убивать не нечисть, а людей, которые, будь их воля, убили бы меня. За последние пять лет было шесть таких набегов. Три раза эти рейды возглавляла эта блондинистая сволочь Ирано. После нашей последней встречи у него через все лицо шрам.
Мокоша
Я сидела на кухне с девчонками и слушала вполуха рассказ Снежка. Вообще-то, я думала. Хотя думать вредно, от этого появляются мысли и прогрызают в мозгах извилины. Но это я так, шучу. А если серьезно, что я знаю о девчонках? Что Гела - снежная ведьма, что ее род древний, что… Много таких "что". Только вот незначительных. Вроде бы знаешь что-то о человеке, а по сути ничего. Людям вообще свойственно многое скрывать. Ведь есть вещи, которые нам не всегда хочется рассказывать. Боимся, что будут смеяться. Как по мне, лучше самому рассказать это как прикол: если смеешься над ситуацией сам, то другие уже скалить по этому поводу зубы не будут. Боимся впустить кого-то в душу, потому что могут оставить черные мокрые следы, а нам потом все это безобразие вытирать. Боимся, что, зная нас хоть чуточку больше чем нужно, люди начнут нами манипулировать… Мы ведь очень многого боимся. А иногда просто боимся вспоминать. Или не хотим…
Но, как оказалось, я мало знаю и о своих подругах. Все эти сведения поверхностны. Когда возникает проблема, мы не спешим ею делиться. В моем случае это самостоятельность, которую усиленно культивировали родители, но… Ведь рассказать о проблеме и свалить ее на чужие плечи - это две разные вещи. Наверное, самое главное то, что каждая из нас бежит помогать подруге, если ситуация уж настолько серьезна. Может, в этом заключается дружба?.. Кто его знает, уж точно не я в свои семнадцать лет с моим еще детским видением жизни. А если еще добавить, что оно своеобразненькое, то ничего понятнее не становиться, а лишь только запутаннее…
Мы разные, мы ведьмы. А еще я самая младшая. Это тоже налагает отпечаток. Ведь есть вещи, которые они могут рассказать друг другу, а мне нет, поскольку еще "не доросла"! Я совершенно не думаю, что это плохо, просто так и есть.
Но ведь, если задуматься, мы сами виноваты в своем незнании. Ведь разве было сложно спросить Снежка о ее семье? Пусть бы она отмолчалась или отшутилась, но мы хотя бы попробовали. Судя по всему - сложно. И Гела ведь это так, показательный пример. Ведь мы не стремимся лезть в душу. Или может это отпечаток ведовства? Или просто все люди такие? Или только мы? Или… Что-то я сама запутаюсь скоро.
Почему-то вспомнилось, что есть забавная игра. Называется "там, где нас нет", хочется еще добавить, что и не будет. В этой игре люди фантазируют, что было бы, если… Мы иногда, не замечая этого сами, в нее играем. Вот и я сейчас сижу и маюсь такой дурью.
Но ведь все можно изменить. У меня не та ситуация, когда думаешь, что приди на пять минут раньше, то можно было бы что-то исправить. Но вопрос в другом, хочу ли я что-то менять? Стоит лезть в душу? Вытаскивать уже успевшие покрыться пылью скелеты. Стоит ли, например, спрашивать Чертенка о смерти ее сестры, доставляя боль. Ведь мы недаром что-то скрываем. Мы считаем, что так будет лучше. Наверное, как будет лучше, не знает никто, даже самый продвинутый компьютер, который обсчитывает вероятности с бешеной скоростью. Ведь многое может измениться всего за миг.
Стоит ли просить раскрыть душу шире, чем позволяют себе подруги, чтобы просто удовлетворить любопытство? А смогу ли я в ответ сама вот так довериться без оглядки и сомнений? И стоит ли игра свеч, так сказать?
- Дамы и господа, прошу обратить внимание на очень редкое событие. Наша Кошка молчит, что уже удивительно. А еще она думает, что еще страньше, - довольно громко и с ехидцей в голосе сказала Янина, явно стараясь разрядить атмосферу.
- И с чего бы такие перемены? - продолжила Лика. - Просто поразительные, если уж говорить правду. И она так останется навсегда? И улыбаться больше не будет? О смеяться я уже молчу.
- Наука перед этой загадкой природы пасует, - хихикнула Яна.
- Да ну вас, - огрызнулась я без особой охоты. Выход из состояния задумчивости, а особенно из самокопания, у меня всегда долгий. У меня обычно напрочь отшибает чувство юмора.
Снежок и Огнеслава улыбались, видимо, слишком уставшие из-за пережитого. До чего они договорились, я, кажется, пропустила. Но напряженка прошла…
- А может, это заразно? - таинственным голосом спросила темная.
Улыбка сама начала расползаться до ушей.
