Роберт Сальваторе - Павшая крепость
Пламя дракона иссякло, и, глядя на Кэддерли, бесстрашно стоящего напротив змея, Даника понимала, что должна сделать хоть что-то.
– Файрентеннимар струсил! – дерзко завопила она. – Он слабак и ничтожество! Он только притворяется сильным, а когда опасность поблизости, прячется в кусты!
Дракон дернулся и задрал голову, чтобы видеть наглеца на гребне ущелья.
– Уродливый червь, – издевалась Даника, зная, что для дракона нет ничего оскорбительнее, чем услышать «червь» вместо «змея». – Безобразный жалкий червяк!
Драконий хвост хлестнул о скалу, глаза рептилии сузились, превратившись в щелки, и утробное рычание старика Файрена заставило содрогнуться камни.
Замерший перед драконом Кэддерли запел быстрее. Он был поистине счастлив, получив отсрочку, но ужасно боялся, что Даника слишком сильно раззадорит вспыльчивого дракона.
А Даника смеялась над стариком Файреном, схватившись руками за живот и трясясь от хохота. Однако мысли ее в это время были совершенно серьезны. Она вспоминала древние записи Пенпага Д'Ана, основоположника учения, которое она исповедовала.
«Предвосхищай нападение врага, – говорил наставник. – Не отвечай, опережай движения противника. Если стреляет лучник, пусть его цель исчезнет. Если меч неприятеля устремился вперед, ты, его соперник, окажись сзади».
И если дракон выдохнет, сказал бы Пенпаг, пусть его пламя коснется лишь голого камня.
Как Даника нуждалась в этих словах сейчас, когда голова Файрентеннимара покачивалась всего в ста футах под ней. Записки Пенпага Д'Ана были источником ее силы, они вдохновляли девушку всю жизнь, и теперь надо верить им, даже перед лицом разъяренного красного дракона.
– Уродливый, мерзкий Файрентеннимар, считающий себя таким милашкой, – распевала она. – Когтям его не порвать и ваты, дыханию его не сжечь и букашку!
Не совсем четкий ритм, возможно, но слова жалили чрезмерно гордого Файрентеннимара куда глубже, чем удалось бы любому оружию.
Внезапно крылья дракона неистово забили, поднимая змея в воздух – почти.
В этот момент Кэддерли завершил заклинание, и камень под Файрентеннимаром изменил форму, ожил и схватил чудовище за задние лапы. Тело старика Файрена натянулось струной, а потом, как сжавшаяся пружина, обрушилось вниз, но все последующие попытки не смогли разорвать хватку скалы.
Файрентеннимар сразу понял, кто соорудил эту ловушку, и его внушительная голова развернулась и бросилась в атаку, тяжело врезавшись в зачарованную черту преграды – «драконьей погибели».
Кэддерли побледнел – выстоит ли его защитная сфера против второго залпа испепеляющего драконьего дыхания?
– Крыльям его не поднять эту жирную тушку! – надрывалась Даника. – Хвосту его не прихлопнуть и мушку!
Скалы подхватили последовавший оскорбленный рев дракона и разнесли эхо на дюжины миль во все стороны, так что испуганные звери и чудища бросились искать укрытие в своих норах по всем Снежным Хлопьям. Шея рептилии вытянулась, и огненный поток хлынул на Данику.
Камень плавился и лился с уступа огненной рекой. Пайкел, прячущийся в нише как раз под этой стеной, взвизгнул и бросился прочь.
Кэддерли балансировал на грани паники, но потом вспомнил, о ком он тревожится, вспомнил мудрость и почти магические таланты своей дорогой Даники. Он должен верить в нее, как она всегда верила в него, должен верить, что ее решения будут правильными.
– Рога его задевают за своды, – ритмично продолжала Даника, смеясь собственным словам и показываясь на скалистом уступе футах в тридцати от того места, где только что стояла. – Такого толстяка не знала порода!
Глаза Файрентеннимара расширились от злости и недоумения. Он молотил хвостом и лапами, беспрестанно бодая рогами магический барьер «драконьей погибели», и так неистово бил крыльями, что тела гоблинов, переворачиваясь, скользили по земле, подхваченные ветром.
Как и Даника, Кэддерли широко ухмыльнулся, хотя и знал, что бой еще далеко не выигран. Один из когтей Файрентеннимара освободился от каменных тисков, и остальные скоро тоже вырвутся из капкана. Молодой жрец завершил следующее заклинание, извлеченное из сферы времени, и послал волны волшебной энергии в обезумевшего дракона.
Старик Файрен почувствовал, как ослабло каменное кольцо вокруг одной из его пойманных лап, ослабло и мгновенно затвердело снова. Дракон, пусть и умудренный годами, не понял, что это значит, не понял, почему ущелье вдруг показалось ему куда просторней, чем раньше.
Змей опять ощущал, что дело не обошлось без Кэддерли, поэтому обратил к «смиренному» жрецу сердитый взгляд:
– Что ты творишь?
Внезапно дракон дернулся – огромный меч подоспевшего сзади дуплоседа Вандера сильно ударил Файрентеннимара в спину.
– Пора! – крикнул Айвен брату, и из-за камней выскочили оба дворфа, низко наклонившие головы для лобовой атаки.
Сохранившему пока гигантский размер Файрентеннимару удар дуплоседа не причинил существенного вреда. Щелчок хвоста отбросил Вандера в сторону, к подножию стены ущелья. Великан, однако, тут же вскочил, понимая, что никто из их отряда не имеет права поддаваться боли и ужасу, поскольку в борьбе с не знающим жалости врагом нет места ни отступлению, ни пощаде.
Лучшего момента отвлечь внимание дракона и придумать было нельзя. Снова волны тайно действующей магии омыли старика Файрена, и ущелье стало еще больше.
И тут дракон понял: «смиренный» жрец ворует его годы! А ведь для дракона годы – мерило богатства, размера и силы. Куда уж справиться со «стариком Файреном» этой жалкой компании, но «юнец Файрен» вдруг обнаружил, что оказался в крайне затруднительном положении.
– Нетопырь-тритон-лопух, убирайся во весь дух! Наш червяк-дракон ох плох, прочь беги, пока не сдох! – витийствовала Даника.
Непосредственная угроза сейчас исходила от дворфов и «смиренного» жреца с его грязным колдовством. Разумом Файрентеннимар понимал, что должен прицелиться в несущихся дворфов и сжечь их прежде, чем они доберутся до него. Но никакой уважающий себя дракон не спустит насмешки вроде «тритона-лопуха-червяка», поэтому голова Файрентеннимара снова задралась вверх – огненный вихрь рванулся в направлении Даники.
Или, по крайней мере, туда, где она только что была.
К тому времени как пламя иссякло и последний ручей расплавленного камня стек со скалы, Айвен и Пайкел уже рубили и колотили вовсю, и если с панциря «старика Файрена», их оружие только соскальзывало, теперь утончившиеся и уменьшившиеся чешуйки трещали и раскалывались. После трех яростных ударов топор Айвена глубоко погрузился в драконью плоть.
