Мерседес Лэки - Стрелы королевы
На две недели Праздника занятия в Коллегии отменялись; те студенты, которые не возвращались на праздники домой, обычно гостили у друзей или родственников неподалеку от столицы. Одной Тэлии некуда было ехать, но она вела себя так скрытно, что в суматохе приготовлений никто этого не понял.
Первый день праздников застал ее бродящей по пустым залам Коллегии, прислушиваясь к эху своих шагов. Тэлия чувствовала себя очень маленькой и одинокой. Она начала гадать, сможет ли даже Библиотека помочь ей скоротать бесконечные пустые часы.
Пока Тэлия слушала жутковатое эхо своих шагов в безлюдных коридорах, до ее ушей вдруг донесся другой, более слабый звук: где-то за дверями, отделяющими личные покои Герольдов от остальной Коллегии, играла арфа.
Любопытство и одиночество побудили Тэлию пойти на звук поющих струн. Она отворила чуть скрипнувшую створку двери и позволила музыке увлечь себя по длинным коридорам в самый конец крыла Герольдов, в угол, выходящий на дворцовый храм. Здесь тоже царила тишина. Большинство комнат были одноместными, их занимали Герольды, которые в настоящее время отсутствовали, поскольку несли полевую службу. Крыло Герольдов оказалось так же пустынно, как и крыло Коллегии, и посреди этой тишины мелодично и немного одиноко звучала арфа. Тэлия подошла к приоткрытой двери, из-за которой слышалось пение струн, и встала так, чтобы ее не было видно. Она не знала, сколько простояла так: она потеряла представление о времени, отдавшись очарованию музыки.
Когда мелодия смолкла, Тэлия вздохнула.
— Пожалуйста, заходи, кто бы ты ни был, — окликнул ее из комнаты негромкий, хрипловатый старческий голос. — Тебе незачем стоять в этом унылом вестибюле, да и я не отказался бы от общества.
Приглашение прозвучало искренне; после недолгой внутренней борьбы Тэлия робко толкнула дверь.
За ней открылась маленькая комнатка; сквозь окна струился солнечный свет, играя на стенах, украшенных панелями медового цвета, и нескольких предметах обстановки, отделанных тканью того же цвета, но чуть потемнее.
Ярко пылающий в очаге огонь распространял запах яблоневого дерева и дополнял атмосферу света и тепла. Возле огня сидел пожилой человек — безусловно старше, чем все Герольды, которых до сих пор доводилось встречать Тэлии, так как серебро его волос соперничало с белизной одежд. Однако спокойное, все еще красивое лицо и серые глаза старика были приветливы, а морщины вокруг глаз и рта были из тех, что образуются у улыбчивых, а не у хмурых людей. У него был широкий лоб, твердый рот, красиво очерченный раздвоенный подбородок и радушная улыбка. Арфу он прислонил к ноге. Глаза Тэлии расширились, когда она увидела, что у старика отсутствует вторая нога ниже колена, точно так же, как у деревенской стражницы, которую она встретила когда-то по дороге в столицу.
Герольд проследил за направлением ее взгляда и улыбнулся.
— Мне повезло больше, чем многим другим, — заметил он, — поскольку наемники Тедрела и королевская служба отняли у меня только ногу, а не жизнь. А почему молодое существо вроде тебя бродит по этим мрачным залам во время Праздника?
Возможно, дело было в том, что он чем-то напомнил Тэлии Мать Отца, быть может, в том, что он так откровенно обрадовался ей, а может быть, и в том, что сама Тэлия чувствовала себя столь отчаянно одинокой — но она потянулась к незнакомому старику всем сердцем и ответила чистосердечно, как ответила бы Ролану:
— Мне некуда ехать, господин, — проговорила она почти шепотом.
— Разве у тебя нет друзей, которые хотели бы разделить с тобой праздник и очаг? — нахмурился он. — Это выглядит крайне необычно для Герольдов.
— Я… Я никому не сказала, что остаюсь. У меня в самом деле нет достаточно близких друзей; моей семье я больше не нужна, и… и…
— И ты не хочешь, чтобы об этом кто-нибудь узнал и, возможно, пригласил тебя поехать с ним не потому, что хочет этого, а из жалости? — проницательно предположил он.
Тэлия понуро кивнула.
— На вид тебе около тринадцати; должно быть, это твой первый Праздник Середины Зимы здесь, не то вся Коллегия знала бы, что тебе некуда поехать. Есть только одна из новоизбранных, которая подходит под это описание, так что ты, наверно, Тэлия. Правильно?
Она застенчиво кивнула.
— Ну да нет худа без добра, — сказал старый Герольд. — Мне тоже негде провести Праздник. Я мог бы праздновать вместе с двором, но толпа мне не по вкусу. Моих родных и близких давно уже унесло время, а друзья либо умерли, либо заняты где-то в другом месте. Не провести ли нам праздники вместе? Меня зовут Джедус.
— Я… мне хотелось бы этого, господин. Очень. — Тэлия подняла глаза и улыбнулась, встретив его улыбку.
— Замечательно! Тогда проходи и устраивайся поудобнее; возле огня есть место — бери стул или подушку, что больше понравится.
Обостренная чуткость Джедуса предупредила его о том, насколько застенчива его гостья, и, пока она нерешительно клала возле очага толстую подушку, обтянутую янтарным бархатом, и сворачивалась на ней клубком, как котенок, он притворялся, будто настраивает арфу. Даром старого Герольда было мыслечувствие, и хотя ему и в голову бы не пришло совать нос в то, что происходит в душе девочки, у мыслей и поведения Тэлии имелись оттенки и нюансы, которые сказали Джедусу, что с ней нужно обращаться очень осторожно. По натуре он был человеком мягким, но понял, что с Тэлией он должен быть мягок как никогда, поскольку малейший намек на неудовольствие или нечуткость с его стороны могло напугать девочку до размеров, поистине несопоставимых с действительностью.
— Я рад, что моя арфа заманила тебя к моему порогу, Тэлия.
— Это было так удивительно красиво, — задумчиво сказала девочка. — Я никогда еще не слышала такой музыки.
Джедус усмехнулся.
— Ты тешишь мою непомерную гордыню, детка, но суровая правда состоит в том, что в сравнении с любым Мастером-Бардом я выглядел бы дилетантом, каковым в действительности и являюсь. И все же… честность заставляет меня признать, что я обладаю по крайней мере некоторым Талантом, — в конце концов, иначе меня никогда не приняли бы в Коллегию Бардов.
— Коллегию Бардов, господин? — переспросила Тэлия, озадаченная.
— Да, конечно. Тепере-то я Герольд, у меня есть Спутник, вернее Спутница, которая и сейчас еще греет на солнце свои старые кости и смотрит, как резвятся в снегу глупые жеребята, но когда я приехал сюда, я приехал для того, чтобы поступить в Коллегию Бардов. Я провел в ней три года, и до окончания мне оставалось еще два; я сидел в саду и пытался сочинить пьесу на заданную тему, когда что-то повлекло меня в сторону Спутникова Поля. И вот, извольте, пришла она и весело вывернула мою жизнь наизнанку. В тот момент я был даже возмущен, но сейчас не променял бы ни единого мига своей жизни на лавровый венок лауреата.
