Кирилл Быстров - Я - Гений. Заражение
– У тебя красивое имя.
– Спасибо, – смущённо промямлила Агата, и потеряла равновесие во время очередного перехода из одной позиции в другую.
– Оно похоже на название камня в брошках первокурсников: агат. Забавное совпадение, да? – улыбнулся Гордон.
– Это не совпадение, – ответила девушка, окончательно остановив попытки правильно проделать жест. – Агатовая брошь выдаётся в шесть лет, как символ принадлежности к магам. У меня среди родственников магов нет. Только пра-пра дедушка был магом. Я почти не имела шансов унаследовать магическую кровь, но, тем не менее, унаследовала. Это большая редкость, когда маг рождается в семье обыкновенных людей. Когда мама поняла что я маг, она так обрадовалась, что назвала меня Агатой. Как символ того, что я стану магом, и что у меня будет светлое, безбедное будущее.
Агата вновь вернулась к своим упражнениям, а Гордон понял, что она когда-то испытывала те же трудности, что и он сейчас. Нет ни родных, ни друзей магов, которые могли бы объяснить, что к чему.
– Как ты это делаешь? – с завистью спросил Гордон, когда Агата успешно выставила перед собой защиту. – То есть, как ты вызываешь нужные эмоции?
Агата посмотрела на Гордона и, задумавшись о чём-то, улыбнулась.
– Помнится, на первом курсе я тоже долго не могла понять, как они это делают. И даже сильно отстала, пока разбиралась. Помнишь, Датсон сказал, что для создания защиты нужно подбирать эмоцию противоположную той, которую использует тёмный маг? Чаще всего, используется ненависть. А какое чувство является противоположным ненависти?
Гордон задумался. И действительно какое?
– Любовь? – осторожно предположил он, считая, что это слишком глупо, чтобы быть правдой.
– Да. Весь секрет в воспоминаниях. Грустные воспоминания, могут вызвать в тебе грусть, радостные моменты твоей жизни – радость. А воспоминания о людях, которых ты любишь, вызовут в тебе чувство любви. Я, например, представляю перед собой лицо своей мамы, – Агата смущённо улыбнулась. – Ты тоже можешь попробовать. Представь себе лицо твоей мамы, или папы.
– Да, - Гордон сглотнул комок, подступивший к горлу. – Как-нибудь попробую.
Пока Агата оттачивала своё мастерство, Гордон пытался подавить в себе грусть. Плести магию в таком расклеенном состоянии было опасно. Когда ему это удалось, то он принялся размышлять о том, кого любит. Он почему-то никогда об этом не задумывался. Наверное, на роль мамы лучше всего подходила Лили. Любит ли её Гордон? Конечно, любит! Она столько всего сделала для него, Эли, и других детей, живущих в приюте. И хоть они не всегда ладили, Лили всё равно самая лучшая няня на свете. Гордон отчётливо представил перед собой её лицо, и исполнил несколько жестов, переходя из позиции номер семь в позицию номер два.
– Ого! – воскликнула Агата, отшатнувшись в сторону.
Гордон опять забыл про осторожность, и вложил в плетение слишком много аумы. Созданный им барьер получилась размером с половину аудитории. Агата отошла на несколько шагов, чтобы целиком окинуть взглядом магическую преграду, созданную Гордоном.
– Аумы слишком много вложил, – прокомментировала Агата и без того очевидное происшествие. – А защита всё равно слабая.
– Почему это? – обиделся Гордон.
Агата, не вдаваясь в лишние объяснения, просто взяла и исполнила отталкивающее плетение. Двигалась она размашисто и быстро. Гордон понял, что плетение получится серьёзным, как в настоящей дуэли, и внутренне сжался. Плетение со всей силы ударило в барьер, и защита, гулко ухнув, сложилась пополам. Плетение Агаты проскользнуло, и ударило Гордона в грудь, из-за чего мальчик отлетел к противоположной стенке и картинно сполз на пол. Безусловно, защита поглотил часть удара, но даже ослабленное плетение выбило из Гордона дух.
– Если уж твой щит не может удержать простое отталкивающее плетение, куда ему против тёмной магии? – приподняла бровь Агата.
– Ну ладно, – раззадорился Гордон, поднимаясь на ноги и вновь выходя в центр аудитории. – Давай ещё раз. Раз! Два! Три!
На счёт три, Гордон очистил свой разум от посторонних эмоций, и начал стремительно воздвигать перед собой защиту. Агата столь же быстро стала плести плетение отталкивания. В последнее мгновение Гордон представил перед собой уже другого человека – Эли Брук. Между Гордоном и Агатой мощно полыхнуло, в месте столкновения двух плетений. Гордон, обнаружив себя крепко стоящим на ногах, издал победный смешок.
– Молодец, – похвалила Агата Гордона.
– И почему все так хотят стать личными учениками Датсона? – поделился своим удивлением Гордон. – Он ведь только и делает, что издевается и критикует. Толи дело ты. Я бы хотел стать твоим личным учеником.
– Ну, спаси-и-ибо, – польщёно расхохоталась девушка. – Но ты зря так говоришь. Все кого Датсон обучал лично, стали выдающимися магами. Например, магистр Боули. Сразу после школы, он поступил на службу во флот. А всего через три года, уже был капитаном одного из крупнейших авианосцев флота и занял пост магистра образования. Такой взлёт и всего за три года.
– Магистр Боули был учеником Датсона? – ахнул Гордон, и едва слышно буркнул: – Теперь понятно, почему он пьёт.
– А я, – продолжила она, не услышав последней реплики Гордона. – На четвёртом курсе проходила практику в Центральном госпитале флота. Так вот, они прислали на меня запрос, предложив должность главного целителя. Представляешь? Сразу после школы, возглавить самое крупное лечебное учреждение. Кое-кто уже называет меня третьим целителем мира.
– А первые два кто?
– Первая, конечно же, Стефани Флеминг, – сказала Агата, и на вопросительный взгляд Гордона пояснила. – Она магистр здравоохранения. Второй Илай Датсон. Ну и говорят, что я третья. Вот и скажи теперь, что Датсон плохой учитель.
Крыть было нечем. Они ещё немного попрактиковались. Агата, которая уже в совершенстве овладела этим плетением, теперь тренировала Гордона. Последнее плетение мальчик отразил так ловко, что оно срикошетило, и врезалось в одну из парт. Она с грохотом отлетела в сторону двери, едва не ударив только что вошедшего Датсона.
– Неплохо, – вяло похвалил Датсон, и поставил парту на место. – На сегодня урок окончен, можете идти.
Датсон вернулся от Фултона явно не в лучшем настроении, и Гордон счёл, что сейчас лучше всего держаться от него подальше. Покинув кабинет, Гордон и Агата некоторое время шли в одном направлении.
– Я болел за тебя на дуэли, – признался Гордон. – Здорово ты этого Мейса. Мне только не понятно, как вам удавалось во время дуэли сдерживать негативные эмоции. Я же видел, вы оба злились друг на друга.
