Роберт Сальваторе - Меч Бедвира
— Неплохой аргумент, — признал Оливер. Он поднял глаза на Лютиена, надеясь, что его друг удовлетворится этим.
— Нас могли убить, — бесстрастно сообщил юноша. — И ты послал нас туда, зная, что мы почти наверняка погибнем.
Бринд Амор пожал плечами — его явно не впечатлило столь резкое обвинение. Подобное равнодушие только усилило ярость Лютиена. Невнятное рычание сорвалось с губ юного Бедвира.
— Лютиен, — прошептал Оливер, стараясь вернуть его в область разума, — Лютиен…
— Я что, должен принести извинения? — неожиданно резко спросил Бринд Амор, и его неожиданное возмущение охладило Лютиена. — Неужели вы настолько эгоистичны?
Теперь пришла очередь юноши изумляться, поскольку он понятия не имел, о чем говорит волшебник.
— И вы верите, что я бы подверг вас обоих такой опасности, не будь на то достаточно веской причины? — продолжал чародей, щелкая пальцами в воздухе перед лицом Лютиена.
— И твоя «веская причина» оправдывает ложь и стоит дороже нашей жизни? — рявкнул в ответ юноша.
— Да! — решительно ответил Бринд Амор. — В мире существуют гораздо более важные вещи, чем твоя безопасность, дорогой мальчик.
Лютиен уже собрался дать волю гневу, но в голубых глазах мага промелькнуло странное выражение, охладившее пыл возмущенного юноши.
— Неужели ты не веришь, что я каждый день скорблю по тем людям, которые пошли на поиски моего жезла до тебя и не вернулись? — угрюмо спросил волшебник. Огромная волна жалости омыла Лютиена, словно печаль Бринд Амора каким-то образом легла и на его плечи. Юноша оглянулся на Оливера в поисках поддержки, задаваясь вопросом, не подпал ли он под действие какого-либо заклинания, но хафлинг, казалось, был также ошеломлен и тронут словами волшебника.
— Знаете ли вы, откуда маг черпает свое могущество? — спросил Бринд Амор и внезапно показался обоим друзьям очень старым. Старым и усталым.
— Из своего жезла? — предположил Оливер, что было вполне обоснованным допущением, если принимать во внимание то задание, которое они с Лютиеном только что выполнили.
— Нет, нет, — отвечал Бринд Амор, — жезл — это только средоточие сил, инструмент, который позволяет волшебнику концентрировать свою энергию, — продолжал он, сложив пальцы руки щепоткой у лица, словно мистические силы находились у него в горсти, — знаете ли вы, откуда берется энергия?
Лютиен и Оливер обменялись вопросительными взглядами, явно не зная ответа.
— Из Вселенной! — резко, мощно выкрикнул Бринд Амор, заставив обоих друзей отступить на шаг. — От солнечных огней и мощи грозы. От небесных тел, от самих небес!
— Ты говоришь, как священник, — сухо заметил Оливер, но его сарказм был встречен неожиданным волнением.
— Вот именно! — ответил Бринд Амор. — Священники. Именно ими и считало себя древнее братство волшебников. Слово «волшебник» означает не больше чем «мудрый человек», и на самом деле только мудрый человек может постичь целиком реальность Вселенной, как физическую, так и духовную, потому что расстояние между ними не так велико, как может показаться на первый взгляд. Многие священники не понимают физической реальности. Немало ученых, которым удалось постигнуть тайны природы, не имеют чувства духовности. Но волшебники… — Его голос упал, а в глазах засияли гордость и уже знакомое странное выражение. — Волшебнику, мои мальчики, ведомо и то, и другое, он всегда держит в уме оба понятия. Существуют духовные последствия каждого физического действия, а материальное существо не может делать ничего иного, кроме как следовать зову своей души.
— Кто, по-вашему, построил эти великие соборы? — спросил Бринд Амор, имея в виду восемь огромных сооружений, находившихся на островах Эйвонского моря. Шесть — в Эйвоне, самый большой — в Карлайле и аналогичный — в Принстауне. Остров Барандуин, на западе, мог похвастаться только одним собором, а единственный собор Эриадора располагался в Монфоре.
Лютиен никогда не бывал там, но он проезжал неподалеку от этого города вдоль подножия Айрон Кросса. Оттуда все здания Монфора (а многие из них отличались немалыми размерами) и даже единственный замок города казались кукольными домиками, укрывшимися в длинной тени, отбрасываемой величественными шпилями и огромными контрфорсами массивного собора. Он назывался просто Собором и был одним из величайших источников гордости населения Эриадора. Каждая семья, даже жившая на островах, имела какого-нибудь предка, который работал на строительстве Собора, и это потомственное чувство заставило Лютиена ответить сквозь зубы:
— Их построили люди, — мрачно сказал он, как будто вызывая Бринд Амора на спор.
Волшебник охотно закивал.
— В Гаскони тоже, — быстро вставил Оливер, не желая, чтобы забывали о достижениях его родины. Хафлинг бывал в Монфоре и знал, что соборы Гаскони, какими бы величественными они ни выглядели, не могли сравниться величием с их собратьями на островах. От вида Собора у хафлинга просто перехватило дыхание, а как минимум три к югу от Айрон Кросса были еще больше.
Бринд Амор кивнул, соглашаясь с притязаниями хафлинга, затем снова посмотрел на Лютиена.
— Но кто спроектировал их? — спросил он. — Кто руководил работой многих стойких и самоотверженных людей? Уж, конечно, вы не думаете, что простые крестьяне и рыбаки, какими бы благородными людьми они ни были, смогли спроектировать эти арочные контрфорсы и великолепные витражи соборов!
Лютиен не обиделся на слова волшебника, полностью согласившись с его логикой.
— Их вдохновлял Бог, объяснил он, — через своих священников…
— Нет! — резко прервал волшебник молодого человека. — Их вдохновлял сам Бог, — продолжил Бринд Амор, — но спроектировало их братство волшебников, а не священники, которые позднее, с полного нашего благословения, заняли их.
Чародей сделал паузу и глубоко вздохнул, прежде чем продолжать.
— Мы были так могущественны тогда, — продолжал он с отчетливой ноткой сожаления. — Это случилось вскоре после того, как Брюс Макдональд возглавил армию, разгромившую циклопов. Наша вера была тверда, наш курс прям. Даже когда огромная гасконская армия вторглась к нам, мы не сошли со своего пути. Он позволил нам пережить оккупацию и, в конце концов, заставить гасконцев вернуться в собственные земли.
Бринд Амор прямо посмотрел на Оливера, не с осуждением, но объясняя ему:
— Твой народ не смог разрушить нашу веру в самих себя и в Бога.
— А мне говорили, что у нас были другие дела на юге, — отвечал хафлинг, — и мы не могли держать так много солдат на островах.
