Роман Буревой - Темногорск
– Какой это случай по счету? Второй или третий? – спрашивала ведущая Егорушку.
– Третий.
– Мы узнали, что Ира Сафронова была найдена в воскресенье около пустующего участка на Ведьминской… то есть на улице Героев Труда без сознания. Сейчас она в больнице, в реанимации. Это тот самый дом, на ступенях которого осенью прошлого года умер глава темногорского Синклита Михаил Евгеньевич Чудодей.
Юл жевал котлету.
Иринка в реанимации… Он не верил. Не укладывалось. Несчастье существовало отдельно. Само по себе. А сама Иринка тоже где-то существовала. Они не пересекались. Не могли. Не могли.
Неужели волшебный сад Иринку погубил? Или волна доконала?
Но ведь Юл наложил на девчонку охранное заклинание. Может быть, Генка ударил ее чем-нибудь тяжелым? Нет, он бы сказал во время транса. Мразь! Убить его мало!
– Вы уверены, что к несчастным случаям причастен колдовской Синклит Темногорска? – допытывалась журналистка.
– Несомненно. Скорее всего, между колдунами идет передел ресурсов.
– Каких ресурсов? – не поняла ведущая.
– Разве вы не знаете, энергия не берется из ничего? Колдуны для своих действий обязаны ее откуда-то получать. Наша земля дает колдунам силу, куда большую, чем энергия нефти или газа. А они ничего за наши с вами сокровища не платят. Но им все мало!
– Говорят, они задействуют для этого стихии, – не очень уверенно сказала журналистка.
– Наши врачи и учителя бедствуют, потому что колдуны жируют. Теперь они решили еще свою власть продемонстрировать. Мол, берегитесь, кто против нас, тот умрет! Прежде всего я хотел бы обратить особое внимание на поступки Романа Воробьева, именующего себя водным колдуном, и напомнить, что этот человек причастен ко всем темным делам нашего города: к взрыву в доме Аглаи Всевидящей, к исчезновению людей, к смерти Михаила Чудодея.
– Вранье! Не смей оскорблять Романа! Да ты!.. – выкрикнул Юл. – Вранье! Чтоб ты сдох!
Экран телевизора ослепительно вспыхнул и погас. Звука не стало.
Юл бросился вон с кухни.
– Юл! Что ты наделал! – донеслось вслед. – Ты же телевизор сломал!
* * *
За окном завывал ветер. Черных волн больше не было. По радио передавали прогноз: «Ветер порывистый, местами до сильного, переменного направления…»
Роман поднимался по лестнице, отыскивая нужную дверь. Было темно и грязно. Воняло. Дверь – самая обычная, не железная. Роман нажал кнопку звонка.
Шаги зашаркали не сразу, колдун долго ждал. «Кто там?» – спросил женский голос.
– Я из администрации Гукина, принес деньги на похороны, – соврал колдун.
Дверь отворилась. На пороге стояла женщина. Невысокая, полноватая и какая-то корявая – уродливая шея, круглая спина; обвислые груди лежали пузырями на выпирающем животе.
Женщина провела Романа в маленькую комнатку, обставленную мебелью семидесятых годов. Лак давно облез с темных фанерных коробок, за мутными стеклами серванта угадывалась дешевая посуда.
Роман положил на стол сотню.
– Кроме того, мне поручено заплатить за гроб и за все остальное в морге.
Женщина посмотрела на сиротливую бумажку, вздохнула и сказала:
– Все равно мало. Мне еще поминки надо устраивать.
Колдун добавил еще одну.
Женщина свернула «зеленые» трубочкой:
– Я вещи приготовила. Вам отдать?
– Они новые? – спросил Роман.
– Белье новое, а платье – нет. А вам для чего? – насторожилась женщина. – Может, продать думаете?
– Стиранное? – Роман счел за лучшее не отвечать на дурацкие обвинения.
– Алла два раза всего надевала. Стирать платье нельзя. Только в чистку отдать можно. В чистку – долго. А если в срочную – дорого.
Женщина поставила перед Романом пакет с одеждой и проговорила зло:
– Вот вы мне скажите, куда власти-то смотрят!
– Вы о чем?
– О колдунах. Их прежде сжигали. Вот и теперь надо взять всех и сжечь. Чтоб они наших детей не убивали.
– Кто вам сказал, что колдуны причастны к смерти вашей дочери? – Роман передернулся, но заставил себя взять пакет с одеждой.
– Здесь в Темногорске они все время собираются, как будто мухи на падаль. Мильоны себе гребут, а мы с голоду пухнем. При прежней власти их вытравили всех до одного, а они снова прилезли. Чтоб все сдохли, окаянные. Все до единого. Чтобы ни одной гадины не осталось. Думают, только они порчу наводить умеют? Ничего, и я могу! Вон муж у меня с дружками напился, так эти мерзавцы у него кошелек вытащили и ушли, его пьяного в канаву кинули. Он по их вине инвалидом сделался. Так я их каженный день проклинала. Оба померли. Один под поезд попал, другой самоновкой отравился.
«Как легко она вынесла смертный приговор!» – подумал колдун.
Он смотрел на женщину сверху вниз. Маленького роста, узкоплечая, но довольно полная, с растрепанными коротко остриженными седыми волосами, она почему-то казалась до времени постаревшим подростком, несмотря на огромные груди и выпиравший живот. Ей бы пионерский галстук повязать или комсомольский значок нацепить – подошло бы. В ее злости было что-то детское.
– Я за Гукина прежде голосовала. А теперь не буду. Я теперь его тоже проклинаю. И его, и колдунов этих! – Женщина прикрыла глаза. Под опущенными веками глаза казались неестественно выпуклыми, как будто вылезали из орбит.
«Наверное, она сейчас представляет, как мы умираем», – подумал Роман.
– Почему вы так ненавидите колдунов?
– Потому как нам жить не дают. Давить их надобно. Ты, часом, не колдун? А то похож.
Гость невольно отступил в полумрак прихожей. Эта женщина представилась вдруг старухой-процентщицей, которая вооружилась теорией Раскольникова и его топором. Уж она-то никогда не ужаснется при виде пролитой крови.
«Если бы у нее был дар, она бы меня убила на месте, – подумал Роман. – Может быть, она и дочь свою ненавистью отравила, как ядом?»
Но он знал, что это слишком простое объяснение. Никакого дара у толстухи не было. А те двое умерли, скорее всего, потому, что дочь вслед за матерью шептала проклятия.
«Твоя дочь тоже была колдуньей, хотя и не знала об этом», – мог бы сказать этой женщине Роман.
Дар у Аллы Хитрушиной, скорее всего, был слабенький, потому и не замечал никто из членов Синклита наводки. Да и не колдовала она по-настоящему, только проклинала.
«Мы все время забываем, что тень Темной горы даже ничтожным дарует силы», – мысленно упрекнул себя Роман уже на лестнице.
* * *
Выйдя из дома, колдун первым делом направился в ближайший магазин, торговавший одеждой, купил подходящее платье, а в соседнем киоске – несколько конвертов. Новое платье он вложил в мешок с прочей одеждой, а ношеное платье Аллы Хитрушиной завернул в полиэтилен и оставил на заднем сиденье своего «Форда».
