Маркъ Ренiй - Данаприский рубеж. Партнерство ради мира
Впрочем, их самочувствие само волновало Велиславу. Понемногу она воплощала план в действие. Понемногу она начала отвечать на упорные ухаживания римлянина. Во всяком случае, их встречи перестали быть столь разрушительными. Еще через неделю княжну и Цезаря не интересовало ничего кроме них самих. Чересчур активные послы, лишившись основного объекта шуток переключились на бояр. В результате их шуток родовитые сановники резко решили проверить дела в деревнях, за что князь был искренне благодарен римлянин, но когда они решили повеселиться в городе, Владимир схватился за голову. Количество драк в трактирах возросло втрое, жалобы купцов и богатых горожан на обесчещенных дочек не прекращались, не говоря уже Единственное, что произошло хорошее к чему привели их выходки — количество бандитов, так неосторожно нападавших на пьяных, и казалось таких беззащитных, послов резко сократилось.
Василий с трудом выдерживал неторопливый ход каждый миг опасаясь, что обман раскроется и хотя в инструкции указывался срок действия 28 дней, разбойник не был уверен, что все выполнил верно, и что из-за какой-то ошибки действие заклятия не уменьшится. Несмотря на опасения разбойника все обошлось, и если кто и заметил перемену в поведении Цезаря, то не рискнул озвучить свои сомнения. Кроме посла. Его прищур глаз и задумчивый взгляд серьезно беспокоили молодого вора. Выкручиваясь как может, Василий с каждым днем понимал, что Луций ему не верит, но кроме интуиции и нескольких нестыковок ничего предъявить не может.
Посол действительно не имел никаких доказательств подлога, но его чутье ежесекундно твердило ему об этом. Поэтому уже на тритий день прибытия в Кийов, он начал расследование происшествия в Ольгвии, используя тех агентов, которых знал. Только когда Цезарь объявил о желании жениться на княжне, Луций поделился опасениями с префектом и попросил помощи. К этому моменту он уже не сомневался в подлоге и только не понимал смысла. Истинная причина так и не пришла послу в голову. Через два дня он получил инструкции наблюдать, ничего не предпринимать и обо всем важном тут же сообщать. Луций вздохнул спокойнее.
Как оказалось ненадолго. Известие, что свадьбу проведут в ближайшие дни, еще и по местным обычаям сильно огорошило посла. Ситуация получалась двоякая: с одной стороны дружески дипломатический ход, с другой — явная уступка Империи варварской стране. Хотя на фоне выбора наследница на такие мелочи можно и не обращать внимания. И хотя парнишка явно не знал, кто на самом дело главный в посольстве, иначе не стал бы так долго и убедительно упрашивать Луция, выдумывая правдоподобные доводы, посол не нашел чем мотивировать отказ, не вступая с конфликт с подопечным. Выдавать подозрения Амвросий категорически запретил.
Как позже понял посол, все события были далеко не самыми мрачными в столь непростой миссии. Когда Цезарь огорошил его новостью, что Луцию придется учувствовать в подготовке свадьбы в качестве дружки, посол лишь пожал плечами. Ему даже было забавно увидеть местные архаические обычаи. Спустя полдня всегда спокойный римлянин был готов придушить Андроника или того, кто прикрывается его именем. Единственно, что порадовало Луция, что ему не пришлось играть роль свата в спектакле. Луций, конечно, понимал, что не все народы, особенно те, на кого в свое время не оказала влияние римская цивилизация, одинаково быстро избавляются от варварских обычаев, но он и не предполагал, что процесс может затянуться настолько!
Перед отправлением в дом невесты сват, на роль которого князя зачем-то выбрал угрюмого тысячника Илью и Луций погрели руки у печи. Затем вооружившись палками, выданными женихом в знак того, что им переданы полномочия отправились к Велиславе. Оставшиеся члены делегации несли с собой ароматно пахнувшие хлеба.
Прибыв в княжий терем и раскланявшись с Владимиром, Илья, прежде всего, преподнес Велиславе подарок от Цезаря — перстень с изумрудов в овальной оправе. Дальнейшее ее поведение повергло посла в некоторый шок: девушка пересела к печке и не общая внимание на последующий разговор аккуратно колупала ее, поглядывая как в камне играет свет. Собственно ничем другим, чем базарным торгом диалог свата и князя назвать было нельзя. Чего стоит хотя фраза «У вас товар, у нас — купец»! Или настолько дотошные вопросы сватов о приданном и хозяйских качествах невесты, что послу показалось будто он на лошадином рынке. Уж слишком диалог напоминал банальную куплю-продажу!
Ценой огромных усилий Луций сохранял невозмутимость. Но делать было нечего и Луций покорно исполнял полянские обычаи. Наконец Илья и Владимир ударили по рукам. Велислава подтверждая выбор родителя, положила руку сверху. Луций провел трижды одним из принесенных хлебов вокруг сомкнутых рук, перелом его и отдал половинки свату и отцу невесты. Князь завернул руку в полотенце передал дочь Луцию, тому пришлось принимать ее руками тоже завернутым в ткань. Затем начался выкуп невестиной постели, косы Велиславы, места подле невесты. У посла возникло ощущение, что поляне пытаются продать все, что можно и скоро дело дойдет до любимого гребня княжны.
К счастью для Луция до этого не дошло. Разговор плавно перетек в составление списка приданного. Когда князь огласил его, посол укорил себя за непредусмотрительность. Луций оценил хитрость князя когда изменить уже ничего нельзя. Дома за такое не похвалят: теперь в случае войны Империя вынуждена будет вступиться за княжество, защищая свои города. Дипломатические способы отказа не возымели успеха. Князь отнекивался тем, что не желает выглядеть скупцом, жалеющим приданное единственной дочери.
В итоге сошлись кроме сундуков золота и серебра, передать будущей чете доход от городов Белгород и Вышгород, с правом назначения наместников. Из обрывков разговоров Луций понял, что дарственные грамоты на города и сундуки доставят к расположению посольства. На том сваты покинули терем. Посол вздохнул спокойно, но расслабляться было рано.
Спустя час он ожидал аудиенции у князя. В дипломатичной форме Луций высказал все почтение местных традициям, однако указал на то, что для свадебных событий брачный договор неизбежная формальность. Жаркий спор продолжался до вечера. Особую дискуссию и негодование князя вызвали пункты о количестве наследников, регламентация встреч мужа и жены, условия выбора второй жены и причины для развода.
Для полян многоженство не нарушение законов или обычаев, скорее наоборот, да и к таинству браков нет особого почтения, это скорее формальность. Тут возмущение Владимира было скорее отцовским, чем политическим. Для него было неприятно осознавать, что его единственной дочкой могут пренебречь и сослать в какой-то город подальше от столицы, хотя и со щедрым содержанием.
