Александр Сухов - Танец на лезвии ножа
Минут через пятнадцать спуск закончился, и мы оказались в другой пещере, а точнее, на перроне огромного туннеля подземной железной дороги, где нас уже поджидал состав из электровоза необычной обтекаемой формы и двух вагонов. Широким хозяйским жестом Матео пригласил всех в последний. Когда мы вошли, створки дверей бесшумно сошлись, и поезд, подвешенный в воздухе могучей силой электромагнитов, плавно заскользил по монорельсу, набирая скорость.
Матео проследовал в середину вагона и по-хозяйски опустился в мягкое кресло перед столиком с закусками и выпивкой.
– Садись, Коршун! В нашем распоряжении немногим более часа, давай проведем это время в праздности и пьянстве! – Бросив взгляд на Злыдня, он добавил: – На краю стоит тарелочка для нашего лохматого друга, поставь, пожалуйста, ее на пол.
По настоятельной просьбе хозяина (в том, что передо мной сидит истинный хозяин всего этого великолепия, я уже не сомневался) я приземлился в кресло напротив. Все смешалось в голове. В данный момент в одном вагоне со мной был уже не простой сельский кузнец. Кто же он? Этот вопрос после бокала красного вина я задал своему другу.
– Скоро все узнаешь, мальчик, а пока пей, закусывай, расслабляйся. Очень скоро нам станет не до этого. У дядюшки Матео имеется целый ворох претензий к одной очень влиятельной организации. Впереди у нас парочка весьма напряженных деньков. Не волнуйся, о главной нашей задаче я не забыл. К ней вернемся чуть позже, а сначала уладим второстепенные проблемы.
Я так и сделал. Памятуя о том, что большего из упрямого гнома клещами невозможно вытянуть, плеснул в бокал вина, навалил в тарелку мясного салата и приступил к трапезе.
Через час с четвертью поезд начал торможение и остановился в такой же пещере, из которой мы начали наше путешествие под землей. К моему удивлению, на ярко освещенной платформе стояла шеренга гномов, все в начищенных до блеска металлических доспехах. Каждый из встречающих сжимал в руках точно такую же секиру, что прихватил с собой из дома мой спутник, и большой, почти в рост гнома, шипастый прямоугольный щит.
Кузнец неспешно развязал тесемки своего мешка, извлек из него кольчугу и натянул ее поверх костюма. Затем достал свое сверкающее оружие и направился к выходу из вагона. Я схватил Злыдня за ошейник, чтобы пес ненароком не наделал каких-нибудь опрометчивых поступков, и двинулся вслед за Матео.
При нашем появлении один из встречающих воинов, тот, что стоял в шеренге ближе к нашей троице, что-то громко прокричал, и бойцы размеренно начали что есть мочи плашмя дубасить своими секирами по щитам. Грохот стоял такой, будто мы находились в кузнечном цехе механического завода, а не в пещере под землей.
Признаться, сначала я испугался, что каменные своды не выдержат и потолок рухнет на наши головы. Злыдень тоже занервничал и хотел позорно бежать обратно в вагон, но я не позволил ему этого сделать – с трудом, но удержал за ошейник. Лишь Матео стоял и невозмутимо осматривал почетный караул.
Наконец воинство закончило разборку со своими щитами и, трижды прокричав: «Гха… Гха… Гха!» – затихло.
В дальней части перрона из темноты показались три фигуры, закутанные с ног до головы в черные одеяния. Когда гномы подошли ближе, я смог рассмотреть в руках у того, что был в центре, бархатную подушку, на которой, сверкая и переливаясь в искусственном свете, покоилась усыпанная драгоценными камнями настоящая корона.
«Вот это да! – мелькнуло в голове. – Если бы удалось такую умыкнуть – на всю жизнь хватило бы и еще правнукам осталось!»
Троица остановилась в пяти шагах от нас. На таком расстоянии даже под низко опущенными капюшонами были хорошо видны их исполосованные морщинами лица, белые как снег, жидкие усы и бороды. Встречающие находились в преклонном возрасте даже по меркам долгоживущих гномов. Рядом с ними мой товарищ казался пышущим здоровьем юношей.
Не говоря ни слова, средний старец бережно взял в руку корону и передал подушечку соседу справа. Затем он подошел к Матео и в абсолютной тишине возложил символ власти на голову вставшего на одно колено сельского кузнеца. После этого он вернулся к своим товарищам и, подняв руку над головой, заговорил на языке гномов.
Гордо выпрямившись, Матео повелительным жестом прервал речь старика:
– Мергель, старая задница, говори на общем! Мне нечего скрывать от моего друга, к тому же он спас жизнь вашему королю. Ты помнишь Закон?
– Любого, спасшего жизнь короля, считать членом монаршей семьи. Оказывать ему соответствующие почести и выполнять его просьбы как приказы самого короля, – отчеканил как по писаному тот, кого назвали Мергелем, затем бросил косой взгляд в мою сторону и продолжил, обращаясь к Матео: – Милостивый государь, весь народ несказанно рад твоему возвращению на престол! Двести лет мы молили Создателя, чтобы ты простил нас! Сегодня самый радостный день в истории горного народа! Сердца всех твоих подданных ликуют от восторга и благоговения! Сейчас каждый гном поднимает священную чашу за твое здоровье…
– Хватит, хитрый хорек! Тебе напомнить, что ты кричал, брызгая своей ядовитой слюной мне в лицо, во время последней нашей встречи? Я не забыл, как ты называл меня предателем, как требовал моего отречения и, если я не соглашусь, предлагал казнить своего короля! Поэтому ты со своими прихвостнями держись подальше от моей персоны. Будешь нужен – тебя позовут! – Не глядя на обескураженных старцев, Матео подошел к командиру отряда и хлопнул его по плечу: – Веди, капитан!
Пока наша компания в сопровождении охраны, грохочущей железом при каждом шаге, выбиралась на свет божий, в моей голове бушевала нешуточная буря. Матео оказался самым настоящим королем. Кто бы мог подумать! Вот почему нас не стали убивать в его доме. Боевик со шрамом был прекрасно осведомлен об истинной сущности кузнеца. Почему же мой друг двести лет скрывался среди людей вместо того, чтобы мудро править своим народом? Что это за история с Мергелем и его компанией? За какие преступления они хотели заставить Матео отречься от престола два века назад? Шквал вопросов будто проломил невидимую стену и обрушился на мою бедную голову. Если гном сегодня же не даст ответы хотя бы на часть из них, я умру от любопытства. Придется ему завтра засыпать сырой землей мой хладный труп, а на могильном камне умелой рукой высечь: «Здесь лежит вор Коршун, ушедший безвременно из жизни по вине злобного короля Матео, который замучил парня самым изощренным способом». Потомки обязательно дадут ему подходящее прозвище, и войдет мой друг в анналы истории как Матео Мучитель, и встретимся мы с ним когда-нибудь в аду. Я туда попаду за то, что был при жизни вором и вовсю нарушал одну из основополагающих заповедей божьих – «не укради», а он за то, что был самым извращенным изувером. Перспектива провести вечность в компании неразговорчивого гнома вызвала у меня приступ смеха, который не вырвался наружу и был подавлен в зародыше лишь благодаря направленному на меня суровому взгляду новоиспеченного монарха.
